Выжить любой ценой

Может выстрелы показались?.. Но нет. Он отчетливо слышал эти режущие ухо хлопки. Может это был, вовсе, не звук выстрела, а хлопнула на ветру дверь или окно, которое сейчас надрывно скрипело на втором этаже, слабо упираясь напору ветра?

Нет! Это были выстрелы!.. Кто стрелял?.. Что делать, остаться или бежать?

Вася закусил губу и медленно, стараясь не пропустить ни единого звука, пошел вверх по лестнице. Он подпер уже порядком надоевшее скрипом окно куском кирпича, лежащего тут же на подоконнике.

Отсюда хорошо просматривалась широкая улица. Ровные ряды автомобилей поднимались на горку и там, сгрудившись, упирались в перевернутую фуру. Она лежала на боку, выплеснув содержимое контейнера на дорогу, выставив обгорелые ребра и выгнув голову, словно ей свернули шею. В некоторых домах тускло блестели на солнце пыльные стекла.

Вася отпрянул от окна и посмотрел на три коричневых двери, обтянутые тонкой проволокой. Он аккуратно надавил на потускневшую ручку замка и толкнул дверь. Она громко щелкнула, но не поддалась. Две другие тоже были заперты.

На третьем этаже Вася смело схватил ручку, надавил и потряс. Заперто. Следующую – тоже закрыто. Третья легко поддалась и, не издавая ни единого звука, плавно открылась. Василий даже оторопел и секунду-другую стоял в дверях, не решаясь войти.

Света вполне хватало, что бы разглядеть мрачную, пустую прихожую с большим овальным зеркалом на двери туалета. На деревянном полу стройным рядком стояла мужская и женская обувь. На стене – длинная вешалка с двумя камуфляжными куртками и женским пальто с меховым воротником. Налево уходил коридор, видимо ведущий в кухню, прямо – две комнаты.

Вася закрыл за собой дверь, машинально крутанул колесико замка. Тот легко отозвался и глухо щелкнул в ответ. Квартира словно отделила его от остального мира, и впервые за день Вася расслабился. Вздох облегчения произвольно вырвался изо рта, будто все кончено и он оказался дома. Дома? У себя дома? Вспомнилась квартира, в которой он жил последнее время. Она показалась сейчас похожей на весь этот город, обожженный, покинутый, разрушенный, заваленный мусором и трупами, загаженный, полный крыс и червей. Вспомнилась выломанная пожарными дверь, и кажется, думал он, из-за этого вся гадость изнутри выплеснулась наружу в этот мир, вместе с червеобразными обитателями квартиры. А вот эта дверь с новым замком, будто спрятала Васю от той грязной реальности, предоставив на время маленький оазис жизни.

Он опустил пистолет и зашел в небольшую светлую комнату. У стены продавленная, аккуратно застеленная старым покрывалом кровать, письменный стол с придвинутым стулом. На столе стакан с карандашами и ручками, различные линейки, стопка тетрадей и макет реактивного самолета, взмывающего к небесам. На стенах ряды полок с потускневшими переплетами. Вася прочел про себя: "Тактика авиации", "Применение оружия в воздушном бою" и все в таком же духе. На самой верхней полке в ряд стояли зеленые солдатики, танки, военные машинки, лежал пластиковый пистолет и детская шашка в красных ножнах.

Рядом на стене висели фотографии в скромных деревянных рамках. На одной из них мальчик, лет десяти, со сжатыми кулачками. На маленькой головке болтается офицерская фуражка, брови сдвинуты, словно он смотрит на врага и одним взглядом пытается его победить. Чуть дальше этот же мальчик, но уже немного повзрослевший в черной форме с красными погонами курсанта с высоко поднятым широким подбородком. В самом верху, в большой золоченой рамке портрет молодого мужчины в летной форме, в котором угадываются черты того мальчика…

– Замри!- тихо сказал властный голос.- Иначе не успеешь глянуть в лицо смерти! Положи на стол свою игрушку… Та-ак… медленно… Я стал нервным в последнее время… Подними руки и покружись… медленно… Во-от… Что у тебя еще есть?

– Все, больше оружия нет, в рюкзаке только еда и барахло всякое… Не убивайте, я не хотел заходить… Там на улице стреляли, и я испугался,- быстро заговорил Вася, медленно поворачиваясь.

Из-за угла выглядывала седая, взъерошенная голова с широкими императорскими усами, разросшимися по круглым щекам и стаявшими по стойке "смирно". Маленькие желтые глазки намертво вцепились в Василия. На уровне пояса в проеме торчало дуло автоматической винтовки с подствольным гранатометом и черной трубой глушителя. Сверкнул оптический прицел. Вася ожидал увидеть древнюю двустволку или дробовик, но современное оружие никак не вязалось с образом седого старика.

– Э-э-э, мародер, чего тут шастаешь? Золотишко ищешь у старичка?- протянул дед.

– Нет-нет, что вы!.. Я думал спрятаться и переждать ночь, а завтра выбраться из города… подальше от этой вони.

– Что?.. Не нравится запах войны? Это еще что-о… Вот я помню, когда нас прижали под… Ты платок стяни, хочу поглядеть на твою морду, бандюга… Во-от… Звать как?

– Василием.

– Вася… Василек,- тихо, с любовью в голосе, сказал старик, и лицо его расплылось в улыбке, а труба глушителя опустилась вниз.- Так звали моего сына… Вон его фотографии.

Вася посмотрел на мужественное лицо летчика на стене: