Выжить с Рейн

Наступил момент, когда социально-адаптированные люди извинились бы за действия подобного рода, но я не извинился, потому что не делаю этого. Извинения бесполезны, поэтому я никогда не произносил их. Они ничего бы не изменили, так что я просто лежал с закрытыми глазами, желая, чтобы мой член успокоился и перестал быть таким чертовски надоедающим.

— Прости, — сказала она, что заставило меня рассмеяться.

— За что ты извиняешься? — фыркнул я.

Она не ответила, а я не стал переспрашивать. Вместо этого, я сосредоточился, не думая ни о чем, помимо ее тела или того, как ее рот чувствовался на моем, или какая на вкус ее кожа, или как мой член пытается прорваться сквозь шорты.

После десяти минут, проведенных таким образом, я сел и посмотрел на нее. Она просто лежала и не смотрела в мою сторону, в то время как тихие слезы катились по ее щекам.

Вот задница!

— Ты ничего не ела, — сказал я, посмотрев на часы. Если я буду вести себя так, словно ничего не произошло, возможно, она просто забудет все это. Я придвинулся к сумке с пайками и разломал пополам один из углеводных батончиков, а затем бросил половину ей. — Тебе также нужно попить.

Рейн села, вытирая щеки тыльной стороной ладони, и взяла, не сказав ни слова, чашку, которую я предлагал. Она даже не смотрела мне в глаза, что было отстойно, потому что мне нравились ее глаза. Она пила воду и ела в тишине.

Дерьмо.

— Не переживай об этом, ладно? — сказал я, пытаясь, по крайней мере, показать ей, что я не злюсь ни на кого, кроме себя. — Я просто немного увлекся.

— Ты просто… удивил меня, — произнесла она в конце концов. — Я не думаю, что ты бы...

Она не закончила предложение, но ей, на самом деле, и не нужно было.

— Я никогда не терял свою подростковую сексуальную озабоченность, — ответил я, пожав плечами. По крайней мере, уже не столь очевидная выпуклость торчала из моих штанов. Рейн выглядела так, словно думала, что я вновь попытаюсь что-то сделать, поэтому я передвинулся к отверстию в плоте и стал смотреть на воду через бинокль, чтобы просто делать что-то безобидное.

Вода.

Опять.

Также была пара небольших пушистых облаков, что означало — дождь в ближайшее время ожидать не стоило. Я посмотрел на запасы воды и прикинул, что нам ее хватит дня на три. Теперь, вероятно, неплохое время, чтобы наш организм получил что-то получше, чем сухой паек, но я бы не стал ждать темноты.

Я начал копаться в остальной части комплекта для выживания и нашел что-то вроде лески с крючками для ловли рыбы, которые вряд ли могут быть использованы здесь. Если бы мы нашли землю, то я мог бы их использовать, но не на плоту. Я положил их обратно в герметичный пакет и посмотрел на небольшой нож, который тоже был там. Он не был очень большим, но мог быть полезен, если мне улыбнется удача. Я взял ножик и попробовал лезвие пальцем. Он хотя бы был острым.

— Что ты делаешь? — спросила Рейн.

— Дожидаюсь ночи, — ответил я. Это был глупый ответ, но и чувствовал я себя так же.

— Ты собираешься напасть на меня, пока я сплю? — произнесла она, и я резко посмотрел на нее, чтобы определить, шутит ли она. Я не мог сказать по ее выражению лица. Она выглядела… смирившейся. Я сощурился и покачал головой.

— Конечно, нет, — прорычал я. — Зачем, бл*ть, мне это делать?

— Откуда я могу знать? — она пожала плечами и подтолкнула пустую чашку в мою сторону. Очевидно, она даже не хочет приближаться ко мне, но я не мог винить ее за это. — Зачем ты делаешь то, что делаешь?

— Потому что по большой части я эгоистичный ублюдок, — сказал я, — но твое убийство не принесет мне пользы. Кроме того я никогда не убивал людей, пока они спали. Это просто против правил.

— Каких правил?

— Правил боя.

— Ты был солдатом?

— Нет.

— Тогда какого рода боя? — спросила она.

— Нам действительно снова нужно это обсуждать? — ответил я.

— Ты уже достаточно мне рассказал, — сказал она, немного наклонив голову и приподняв бровь.

Черт. Я боялся этого.

— Что я рассказал?

Он отвела взгляд, а затем снова посмотрела на меня. Я смотрел на нее в ожидании.

— Ты продолжал говорить обо всех умерших людях, — наконец ответила она. — Ты сказал, что убил много человек.

Я напрягся. Если я рассказал ей слишком много, и она узнала, чем я занимался, то ей грозила серьезная опасность. Если она когда-нибудь скажет еще кому-то об этом, и тот поверит ей, то ее убьют. Я посмотрел на нее и медленно заговорил:

— Скажи мне, что именно я рассказал тебе?

Он отвела от меня взгляд и нервно закусила нижнюю губу.

— Большую часть я не поняла, — ответила она. — Ты говорил что-то о турнирах и умирающих там людях. Ты говорил, что всегда выигрывал.

— И?

— И что?

— И что еще я сказал?

— О боях больше ничего.

Хорошо, но и не замечательно. Я почувствовал некоторое... раскаяние? Будто было бы лучше, если бы она знала.

— Что еще я рассказал, не касающееся боев?

— Ты говорил о… женщине, — ответила она. Я заметил, как она избегала называть ее имя, что было хорошим жестом с ее стороны. Я не хотел знать, что я рассказал о ней.

— Что еще?