Выжить с волками

Я пнула немца, чтобы проверить, действительно ли он умер, и заметила, что потеряла ботинок. Не знаю, где он соскочил. Немец не реагировал на удары босой ногой. Тогда я потрогала его рукой, чтобы окончательно удостовериться. Он на самом деле был мертв.

Я вытерла нож о его форму, привела в порядок свой мешок, немного побродила вокруг в поисках ботинка, потом забрала у немца часы как бесполезный трофей. Я не осознавала, где нахожусь и что делаю. Словно безумная, я принялась бегать кругами среди деревьев. Внезапно я остановилась:

— Что же я делаю? Что произошло?

Я упала на колени, рыдания рвались из горла. Я была на грани того, чтобы взорваться или завыть, когда увидела, как Лунный Свет и Рваное Ухо приближаются ко мне. Они нежно лизнули меня в лицо, будто успокаивали, но я все поняла. По их мнению, я только что убила жертву, на мне была ее кровь, а у них был обычай облизывать друг друга после растерзания добычи. Я была волком, одним из них.

Когда я вспоминаю об этом, все произошедшее кажется мне невероятным. Мне не десять лет, я не я, я сошла с ума от ненависти к этому убийце и готова была плакать от шока. Меня мутило от вкуса крови, тогда как волкам он нравился. Их реакция показала, что я волк среди волков и только что убила свою первую жертву — и это вернуло мне равновесие.

Я окунула горящую голову в ручей, сняла куртку, мешок, все, что было на мне, чтобы помыться. Волосы склеились, стали липкими. Ручей помутнел от земли и крови. Я разогнала грязь, чтобы напиться чистой воды, а рядом со мной пили мои волки. Я чувствовала себя могучей, сильной, гордилась тем, что совершила. А когда два моих спутника завыли, я завыла вместе с ними. Я была жива! Я, Мишке, была жива! Я снова видела, как падает тот человек, и радовалась ненависти, которая охватила меня: «Удар за девушку, удар за моих родителей, удар за мои несчастья… удар за всех убитых…» Я чувствовала себя победителем. Волки видели, как я убиваю жертву, я выросла в их глазах. Я окончательно стала зверем.

Вот так я думала. Я пала духом гораздо позже, когда наступила ночь. Я не могла забыть глаза фрица в тот момент, когда воткнула ему нож в живот.

Глаза, широкие от удивления. Он хотел вытащить нож, я угадала его намерения и сделала это одновременно с ним, оросив ему руки кровью, а потом ударила снова. Он потянулся за пистолетом — я опередила его.

Откуда во мне взялась эта сила? Ненависть? Храбрость? Страх? Инстинкт выживания? Я или он. В нормальной схватке один на один я бы не выжила. Если бы я не притворилась мертвой, холодной, как камень, перед тем как вскочить и вонзить ему лезвие в живот, я бы не смогла его победить. Но видеть, как смерть, принесенная тобой, появляется в глазах человека, невыносимо тяжело. Даже мучительно, потому что возбуждение от схватки за жизнь подействовало на меня как электрический заряд. Я слышала дыхание этой сволочи, видела его страх. И я ликовала! Чем больше лилось крови, тем сильнее я била. Я была жизнью, побеждающей смерть, мстящей за издевательства над той несчастной девушкой. Я была пьяна от мести, и хотела жить, я так хотела жить!

Мне не хватило духу взглянуть на бедную девушку. Я даже не подумала об этом. Я знала, что она мертва, и в тот момент все мои мысли были о сумасшедшей победе с ножом в руках. Не знаю, что я сделала потом с этим ножом. Я помню, как механически вытерла его, как искала свой ботинок, а потом — провал, я бегала как безумная, должно быть, я его потеряла. Я теряла множество ножей, падая или убегая. А потом находила новые. То же самое с обувью, покрывалами и едой. Я делала запасы, защищаясь от страданий, холода и голода. Сегодня мои ножи тщательно спрятаны в надежных местах, будто за углом моего дома может оказаться нацист. Когда муж спрашивает меня, кого я боюсь после стольких лет, я отвечаю: «Всех».

Вечером того безумного дня меня все еще трясло от избытка эмоций, мне нужно было найти укрытие, какое-нибудь дупло, чтобы спрятаться там и прийти в себя. Я хотела бы убежать как можно дальше от этого места, углубиться в лес, прочь от дорог, от равнин, от домов, от немцев. А вместо этого я рухнула рядом с ручьем. Лунный Свет остался со мной, его брат ушел. Я заснула как убитая.

Утром Лунный Свет тоже ушел.

Долгое время я шла в одиночестве, все было как в тумане. Почти каждую ночь мне снились кошмары, я слышала ту девушку, видела глаза мужчины надо мной… Девушка кричала, выла от боли, а он насиловал ее, плевал и убивал. И этот запах, повсюду запах потного человеческого самца как будто забивал мне ноздри. У волков все совершенно иначе. Если волчица не хочет волка, она прогоняет его, и самец должен ждать, пока самка его не примет. А здесь был грязный человек, которого волнуют лишь его собственные желания. Чудовищный убийца.

Он сто раз заслужил смерть за то, что сделал. И я не должна была чувствовать вины за то, что убила его. Но почему тогда эти кошмары заставляли меня кричать? Я была всего лишь ребенком, возможно, это было слишком тяжело для меня. После случившегося мне приходилось заставлять себя жить, я говорила себе: