Выжить (СИ)

Я огляделся, ощущая холодные огни недавних смертей, ощущая яркое биение жизни в теле Ника и тусклое в моём собственном. И словно зажжённый маяк на горизонте в абсолютной тьме я увидел нечто, что давно привлекало моё сознание. Мир, в котором бьётся сердце из мириада живых существ, звал. И звал не абстрактно, когда можно сказать «да, вот он я, чё хотел-то?», а конкретно. Это была открытая рана, зияющий гнойник. Там, далеко отсюда, но достаточно, чтобы меня позвать.

Там был нарыв, а я скальпель.

Это был очередной выбор без выбора. Мир будто говорил «ты подходишь, глянь сюда». А я понимал, что да, подхожу, и делать больше нечего. У инструмента нет выбора.

Глава 5. Рана

Пандемониум начинал свой день, стоило лишь солнцу показаться на горизонте.

Назвать это место крепостью сложно: несколько зданий военного типа, огороженные высокой стеной. Назвать это место поселением тоже сложно: вышки наблюдения, укреплённые ворота, смотровая площадь, бараки. Назвать это место военной базой так же не представляется возможным: ни военной техники, ни самих военных здесь не было. Парком это тоже не назовёшь, хоть была тут деревянная скамеечка и раскидистое дерево, чудом выжившее в этом пейзаже.

Звенела сирена уже довольно продолжительное время.

На улице стали показываться первые сонные, но весьма взбудораженные лица. В утренний холод и полумрак выползали зеленокожие и серокожие орки вперемешку с маленькими на их фоне людьми: в основном мужчины, и лишь две женщины. Одна из них с ног до головы укутанная в плащ с накинутым глубоким капюшоном, постоянно прячет взгляд и мнётся. Вторая нервничает, озираясь по сторонам.

Все побитые, но чистые. Все уставшие, но жизнеспособные. Все безобидные, но с оружием. Все безнадёжные и без всяких но.

Из другого здания вышло шестеро — эти держались лучше остальных, были бодрее остальных. Бандитской внешности, они напоминали рекетёров, все до единого: хитрые рожи. Тот, что шёл впереди, в свободной армейской форме, с палашом и пистолетом на поясе, завёл речь.

— У меня для вас замечательные новости, — произнёс он напыщенно и важно, однако толпа не взревела от восторга. — Крепость вновь под защитой и ближайшее время нас не потревожат.

Он метнул взгляд в тощего паренька.

— Слава? Хотел что-то сказать?

Слава хотел сказать, но сейчас предпочёл бы промолчать. Парень напрягся, толпа расступилась, отступила на шаг.

— Нас никогда никто не трогал! — крикнул он.

Главный стоял молча, заложив руки за спину. Потом махнул рукой, подзывая пацана, но тот не шевельнулся. Рядом стоявший вояка нахального вида крикнул ему матом и толпа стала выталкивать побледневшего Славу.

— Нас никогда никто не трогал, тут ты прав, — произнёс главный, медленно подходя к пацану. Парнише на вид ему было лет семнадцать, не больше. Щуплый, тощий, но тоже нахального вида. Это место не терпело иного.

Главный подошёл к нему вплотную.

— Потому, что есть оберег, — развёл руками главный.

Он обвёл взглядом толпу, которая, замерев, ожидала расправы. Одна из девушек плакала, вторая кусала губы.

— Потому, что мы исправно проводим ритуал! — выкрикнул главный.

Он обошёл паренька кругом.

— Кому вы все здесь обязаны? Мне, — он указал обеими руками на себе, — Криту Гридию, хранителю этой святой обители. Не так ли? Но вы сомневаетесь. Слава, с хуя ты сомневаешься? Я дал тебе повод?

Слава побледнел и сглотнул. Гридий замахнулся и зарядил пареньку в глаз. Парень повалился на землю.

— Сомнение ведёт к искушению, а искушение к обольщению и одержимости. А что мы делаем с одержимыми?

Тишина.

— Не бойся, Слава, ты ещё не одержим. Тебя можно спасти.

Гридий развернулся, уходя к себе.

— За пределы крепости его до вечера!

Двое ребят Гридия (здоровяк с бычьей шеей и длинный) схватили паренька и потащили. Он вопил и сопротивлялся, но толпа не обращала больше на него внимания, спеша по своим делам.

В маленькой пристройке рядом с бараками заработал душ, выкачивая из внутреннего источника ледяную воду. В него выстроилась очередь и люди ругались за право пользования, а орки смотрели и недоумевали. Потом раздался сигнал и улица опустела под возмущения тех, кто в душ не успел — все спешили на завтрак.

После ругань, крики, заводящиеся моторы.

— Как с тобой работать, скотина? — орал один из приближённых Гридия по имени Френк на другого по имени Моин.

Моин отвечал исключительно матом и по лицу Френка было видно, что этот бой заведомо проигран.

Ворота отворялись, машины уезжали, Пандемониум пустел.

Иногда на пустой улице можно было увидеть хромого старика и ворчливого мужика ближе к преклонному возраста. Одна из девушек тряпкой драила мостовую, порой пачкая её в своей же крови из кровоточащего обрубка, на месте которого должен был быть мизинец. Она отдраивала свежее пятно крови на мостовой. Без слёз, молча, была абсолютно спокойна — лишь шипела от боли как кошка.

Порой на улицу выходил Гридий. Тогда девушка пряталась, забиваясь в самый дальний угол, и замирала. Гридий проходил по крепости, заходил в ангар, рассматривал здания, зевал и шёл обратно.