Выживает сильнейший

— Израиль. Ее отец — какая-то шишка в израильском консульстве. Вот почему там в Управлении все с ума сходят, чтобы вытянуть хоть одну ниточку.

— Прошло больше трех месяцев. В газетах я не встретил об этом ни слова.

— И не встретишь. Прессе ни о чем не сообщалось. Дипломатический этикет, видишь ли.

— Да, и в самом деле висяк. Абсолютно холодный.

— То есть настолько, что хоть в меха кутайся. Только это не поможет. Еще что-нибудь скажешь?

— Он никуда не торопился. Я имею в виду, что девочка была похищена почти сразу после прибытия. Когда ее видели в последний раз?

— Никто не знает. После того как детишки высыпали из автобуса, начался, сам понимаешь, кавардак. Ведь не ожидалось никаких неприятностей — они выезжали туда раньше, и с детьми ничего не случалось.

— Как убийце удалось пробраться туда незамеченным?

— По одной из боковых дорог, наверное. Их там хватает: со стороны Вэлли, потом от Санта-Моники плюс еще развилки в конце бульвара Сансет. Заметь, что дороги и зона пеших прогулок везде разделяются широким поясом зелени с отдельными разрывами, так что подонок, будь он на машине или на своих двоих, должен хорошо ориентироваться на местности. Если он прибыл на колесах, автомобиль ему пришлось оставить где-то довольно далеко, поскольку в пыли проселков поблизости от места убийства не было обнаружено никаких следов шин.

— Итак, он паркуется, проходит сквозь заросли и отыскивает полянку, откуда может следить за детьми. А на более отдаленных дорогах что-нибудь заметили?

— Ничего особенного — по ним слишком интенсивное движение. К тому же никто не бросился сразу изучать каждый дюйм, ведь поначалу все были просто заняты поисками отставшего ребенка, мысль о преступлении никому и в голову не приходила. Позже, когда к учителям, спасателям и поисковикам с собаками присоединился отец девочки и сонм его сослуживцев, там вообще невозможно стало что-либо распознать.

— Какие-нибудь детали были на месте преступления?

— Фактически ничего, за исключением мелких обломков веток, про которые лаборатория говорит, что вместе они могли составлять нечто вроде метлы или веника. Видимо, эта тварь еще и подмела за собой.

— Аккуратист. Это соотносится и с тем, как он расположил тело.

Я заставил себя еще раз всмотреться в фотоснимки, пытаясь представить склонившееся над девочкой дьявольское лицо, хотя и знал, что мы имеем дело вовсе не с демоном, а с человеком. Натурой артистической. Предусмотрительной. Аккуратной.

— Удушение и последующее размещение тела жертвы обычно свидетельствуют об изнасиловании. Есть ли уверенность в том, что его не произошло?

— Полная. Она была и осталась девственницей. А потом ты и сам знаешь, как насильники обходятся с телом: раздвигают жертве ноги, выставляя гениталии на всеобщее обозрение. Тут же все наоборот, Алекс. Когда я увидел первый снимок, поза показалась мне просто нереальной, будто лежит кукла.

— Игра в куклы, — слова эти почему-то получились у меня хриплыми.

— Прости, что пришлось взвалить на твои плечи еще и это.

— Насколько умственно отсталой она была?

— В деле утверждается, что «незначительно».

— Похищена и унесена на милю от сверстников. Сколько она весила?

— Восемьдесят фунтов.

— Значит, мы имеем дело с выносливым типом. Не могло ли случиться так, что девочка сбилась с тропинки и сама угодила в его лапы, что ей, так сказать, не повезло?

— Такая возможность тоже рассматривается. В соответствии с другой он выбрал жертву, руководствуясь какими-то мотивами. Если никто не слышал криков, то, вероятно, он прикрыл ей рот ладонью и потащил в сторону. Причем зажал не очень сильно — на коже ни царапин, ни даже следов пальцев.

— То есть ничто не указывает на то, что девочка сопротивлялась?

Майло покачал головой.

— А не была ли Айрит еще и немой?

— Говорить она умела, хотя и не слишком внятно. В основном на родном языке, иврите.

— Но кричать-то могла?

— Полагаю, да. — Майло допил молоко и смял пакет.

— Видимо, он исподволь выбирал жертву. Отыскивал самого слабого ягненка в стаде. Сколько всего детишек приехало?

— Сорок два школьника. Плюс четыре учителя и двое их помощников. Некоторые ребята были в инвалидных колясках и требовали особого присмотра. Тем большей свободой пользовались все остальные.

— И все же — столько народу и никто ничего не видел?

Указав на папки, Майло вновь качнул головой.

— Со всеми переговорили по два-три раза. С учителями, водителем автобуса, детьми — в той мере, в какой они могли отвечать.

— Часто школа организует подобные выезды?

— Раз в год на протяжении последних пяти лет.

— Администрация парка знала о предстоящей экскурсии?

— Да, туда приезжают из многих школ округи, и администрация всегда в курсе.

— Выходит, человеку, имеющему отношение к парку, не составило бы особого труда выяснить, когда и куда должны приехать больные дети. Легкая добыча.