Выживальщик

— И как, все тут же послушались?

— Сомневаешься? Вообще-то правильно делаешь. Ну да, не все готовы отказываться от своих сиюминутных удобств ради общего дела. Ничего, — он усмехнулся, — пришлось осваивать методики убеждения. Впрочем, коллективное мнение — это сила, если уметь пользоваться. Главное — качнуть мнение большинства в правильное русло, а там активная общественность поможет с особо непонятливыми.

Артем поморщился, затем уточнил, — И прям все-все теперь, как один, как говорится, в едином порыве?

— Нет конечно! Кто-то по-прежнему думает, что самый умный: может на общих собраниях гривой кивать, а под шумок тырить то, что, по его мнению, ничье. А есть уникумы, до которых вообще, похоже, не доходит. Что поделать, дефекты воспитания! Пришлось прибегнуть к непопулярным мерам.

— Вот как?

— А как ты хотел? Думаешь, мы здесь будем смотреть, как кто-то из-за своих капризов ставит под угрозу выживание большинства? Нашлись тут шестеро из золотой молодежи на каникулах: четыре великовозрастных балбеса с двумя подружками.

— И что с ними сделали? Убили? — Светка округлила глаза.

— Да по-хорошему надо было…

— Леший, ну не начинай. Нет, зачем же. Вывели на границу городка и пинка под зад. Пусть тешат свою блажь где угодно и перед кем угодно. Если найдут таковых. А в городок им появляться заказано.

— А если наплюют на запреты? Они же, как ты говоришь, отмороженные? Что сделаешь?

— Если нам попадутся, так это им повезет. Потому как есть среди жителей и такие, которые не прочь с ними повстречаться. Вот тогда будут у ребят проблемы.

— А куда же им идти?

— Куда хотят.

— Но это же негуманно!

— Негуманно подставлять всех. Чем жизнь этих мажоров ценнее жизни матерей с детьми на руках?

Светка, видимо, хотела еще что-то возразить, но не нашлась. Дальше шли молча.

Штаб располагался в местной мэрии — здании еще советской постройки из силикатного кирпича, с высоким крыльцом, призванным изображать трибуну перед небольшой площадью. На входе — вахтер, похоже еще со времен «до». Кивнул Сталкеру и Лешему, как знакомым.

— Эти со мной. Где Равилич, не знаешь?

— В сто восемнадцатой был.

Сто восемнадцатой оказалась большая комната метров шестьдесят-семьдесят квадратных, с большим овальным столом посередине, по стенам ватманские листы, исчерченные схемами и таблицами, несколько досок для рисования маркером, большая карта города.

— Дима, твою мать, ты что, не догоняешь? У нас просто некого поставить на эту задачу!

— Блин, это, кажется, вы со своим узколобым подходом ничего не догоняете. Если сейчас мы не наладим контакт с деревенскими, завтра это может быть в десять, нет, в сто раз сложнее! А когда вы наконец-то признаете, что Ильясов был, как всегда, прав, придете ко мне каяться: «Дима, мы бараны!», момент уже будет упущен!

Рядом со столом несколько человек о чем-то спорили, надрывая голосовые связки, но появление новых лиц заставило их прерваться.

— Извините, что отвлекаю. Равилич, можно тебя?

Один из спорщиков бросил взгляд на вошедших, задержал его на Артёме, секунду-другую всматривался. И, раскинув руки и широко улыбаясь, пошел навстречу.

— Ба! Знакомые лица! Земляк, какими судьбами?

Секундное замешательство сменилось удивленным узнаванием. Ну точно! Те же очки в тонкой золотой оправе, короткая стрижка ежиком, темно-синяя рубашка, расстегнутая до середины груди. К Артёму шагал давешний пожилой крепыш, с которым он общался еще в городе. Он-то как здесь?

— Так вы знакомы?

— Формально да, — крепыш обнял Артёма. Тому показалось, что попал в тиски, давешний знакомый оказался крепким не только на вид. — Виделись и даже общались. Хотя познакомиться так и не удалось.

Он протянул руку:

— Дмитрий Равильевич, можно по имени. Сталкер со своими просто Равиличем кличут.

Артём представился.

— Так, мужики, — Дмитрий обратился к недавним собеседникам, — давайте прервемся. Иначе мы ни до чего не договоримся. Покурим, подышим, да и вообще надо бы подвигаться, а то с утра не прерывались. Лады? А я как раз с человеком пообщаюсь.

— Куришь?

Артём покачал головой. Он стоял, облокотившись спиной на парапет крыльца, сложив на груди руки и смотрел на супругу. Та находилась неподалеку. Ей, конечно, предложили присесть и кофе, но она наотрез отказалась отдаляться от мужа. В итоге сидела в уголке обширного крыльца на стульчике, которой вытащил все тот же Леший, и обнимала обеими лапками большую кружку кофе.

— Правильно делаешь! Я тоже.

Крепыш прошелся взад-вперед, сделал несколько наклонов, пояснил:

— Представляешь, второй день говорильни, размяться некогда.

Облокотился рядом на парапет и заговорил, глядя то ли на площадку перед зданием мэрии, то ли на весь городок:

— А ведь мне рекомендовали уехать. Последний раз совсем недавно, приблизительно за неделю до всего. Отказался. Что мне делать за бугром, кроме как на пляже валяться? Моя родина здесь. М-да.

— А мы должны были улететь в отпуск. У нас и билеты куплены. Сейчас иногда жалею, ну почему я не взял отпуск на пару-тройку дней раньше.