Выживальщики. Охота (СИ)

– Я защищался! Давайте на чистоту. Я имею представление, как устроена система безопасности. Вы наверняка располагаете видео, на котором есть полное развитие ситуации. Я думаю что за мной целые сутки не приходили, потому что вы изучали его, и думали, как повесить вину на меня. Потому что там однозначно видно, что я жертва. И что вы теперь скажете? Что видео нет, камера дала сбой? Вирус уничтожил файл? Или ещё что-нибудь придумаете?

– Камера дала сбой, – невозмутимо сказала женщина, всё так же внимательно глядя на Семёна. Он похолодел внутри. Ему-то казалось, что если он перечислит все очевидные варианты, то ей их использовать будет неловко. Очень наивно было так думать.

– Ну, к вашей совести взывать я думаю бесполезно, – Сёма откинулся на спинку стула, и решил отдать инициативу в её руки, потому что понял, что от него здесь ничего не зависит.

Женщина встала, подошла к ненастоящему окну, и стала разглядывать город. Пауза затянулась. Наконец она повернулась к нему.

– Давайте на чистоту, всем нам нужно выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Сделать виноватыми детей мы не можем, в силу определенных причин.

– Я даже знаю каких, – поймав раздражённый взгляд, Сёма решил, что лучше не дразнить больше человека, от которого вполне возможно зависит его судьба.

– Но кто-то должен ответить за произошедшее.

Внутри у Семёна шевельнулось нехорошее предчувствие.

– Вы же сказали, что детей не можете обвинить, или тот, кто пытался мне помочь под это определение не попадает?

– Он совершенно неуправляемый, с ним одни проблемы.

– Мы же сейчас про одного и того же человека говорим? Вы про Сергея?

– Разумеется, он совершенно не социализирован.

– Вы хотели на чистоту? Тогда к чему все эти кружева. Он совершенно нормальный парень, его единственная вина в том, что он в ущерб себе пытался мне помочь. Не нужно делать из него козла отпущения.

– Раз уж вы такой умный, предложите свой вариант. Условие одно, кого-нибудь наказать придётся обязательно, – и она снова села за стол.

Сёма вдруг почувствовал себя очень маленьким. Деталькой в большой машине, от которой ни чего не зависит. Как он может противостоять системе? Пока ты живёшь своей обычной, никому не интересной жизнью – всё может быть хорошо. Но стоит тебе попасть в сложную ситуацию, и жернова системы перемелют тебя в муку, если окажется что ты перешёл дорогу кому-то облачённому властью. Семён вздохнул.

– Если так, берите меня. С одним условием. Сергея нужно перевести в другой интернат, лучше в другой колонии. Иначе его сожрут.

– Вы не в том положении, чтобы диктовать условия.

– Зато вы в том, чтобы проявить милосердие и не ломать парню жизнь.

– Очень благородно с вашей стороны, но они хотят как раз его…

Сёма понял, что она пошла на предельную для её ситуации откровенность, и что ей сейчас действительно очень тяжело. Она всё понимает и знает, но не может ничего поделать.

– Ну, если от нас здесь совсем ни чего не зависит, тогда к чему этот разговор?

– Может и ни к чему, просто мне хотелось посмотреть, что вы за человек. Скажите, а своя судьба совсем вас не волнует?

– Конечно волнует! Но я сам вырос в интернате, и знаю, что парню рассчитывать совсем не на кого. Если сломать его сейчас, он уже может не выправиться. А у него должен быть шанс, построить свою жизнь. У меня был, может я им воспользовался не лучшим образом, но он был.

– По этому и решили сыграть на выживание? Что не лучшим образом?

– Возможно.

– Я старший оператор этого корабля. Знаете что это за должность? Я решаю все сложные и нестандартные вопросы, возникающие во время полёта. И вот уже сутки, отложив все дела, я занимаюсь тем, что разгребаю последствия подростковой драки.

– Извините, как вас зовут?

– Меня зовут Людмила, это не секрет, но эта информация вам ничего не даст.

– А отчество?

– Можно без отчества. Не люблю.

– Послушайте, Людмила, я вас прошу, можете распоряжаться мной как хотите – суд, тюрьма, принудительный работы – но парнишке попытайтесь помочь.

Людмила опять встала и подошла к окну. Ей наверное уже больше пятидесяти, возможно хорошо больше, но держится она молодцом. На вскидку больше сорока и не дашь, – подумал Сёма, он не терял надежды уговорить её вступиться за Сергея

– С вами всё просто. Вы просидите весь полёт в своей камере, как временно задержанный, потом пойдёте на свой тур выживания, и если вернётесь, против вас будет выдвинуто обвинение, в причинении вреда здоровью, – она кивнула охранникам, те подошли, и Сёме пришлось встать.

– А Сергей?

– Прощайте, – она отвернулась к окну и вновь стала рассматривать город.

Сёма понял, что ни чего больше сделать не может, на него опять нахлынуло чувство безысходности, он опустил голову, и под конвоем поплёлся в свою камеру.

Две недели полёта показались неимоверно долгими. Хотя Семёну и принесли в камеру мультимедийную панель, и он мог читать или смотреть фильмы, но сидеть в замкнутом пространстве довольно утомительно, и он понял, что клаустрофобия ему не чужда.