Выживание

 До тех пор, пока все не рухнуло… Как сейчас я помню этот день, как в том анекдоте, я вернулась слишком рано, для того чтобы найти своего почти жениха в объятиях темноволосой лахудры неизвестного происхождения. Что было дальше, я помню смутно: боль, темнота и крики вырезали из памяти почти все происходящее, я очнулась одна в больнице, врачи отказывались отпускать меня домой без сопровождения. Достаточно быстро выяснилось, что сопровождения у меня нет, никто из моих знакомых и друзей как по сговору не брал трубку. Это был страшный момент: осознать, что меня просто некому забрать, мои родители давно умерли, родственников не осталось, звонить уже точно бывшему жениху не позволяла гордость, а значит, надо было остаться в больнице, пока не выпустят. Когда через три дня я вернулась в квартиру, то обнаружила свои вещи составленными в предбаннике. К тому моменту плакать я уже не могла, поэтому только зло рассмеялась. Идти мне было некуда, но и сдаваться я тоже не собиралась! У меня была одежда, непыльная, но работа, и немного денег на кредитной карточке, а с остальным я планировала разобраться со временем.

Именно так я оказалась в этом коммунальном дурдоме. Для того чтобы снять квартиру, нужна была крупная сумма залога, да и мебель никто не отдаст просто так. Эта комната стала моим спасением, по крайней мере, именно так мне показалось поначалу. Стоила она немного, мебель была в наличии, а значит, въезжать можно было сразу.  Только через пару недель я осознала, чем была вызвана такая цена. Пережить трех моих соседок и не сойти с ума мог не каждый.

Амина училась на биотехнолога и была помешена на учебе, в своей комнате она без зазрения совести устроила экспериментальную лабораторию. Поэтому в квартире случались взрывы разной степени тяжести и периодически стояли неудобоваримые запахи, как будто там долго и со вкусом расчленяли зомби. Для полноты картины Амина обожала тяжелый рок, о чем с радостью напоминала всем эдак часов в пять утра.

Мирьям была рыжей красавицей, падкой на мужчин, или мужчины были падки на рыжую красавицу, тут сказать сложно, вот только сменялись они с такой частотой, что и имени было не выяснить. Сама же Мирьям о своей жизни особо не распространялась, лишь однажды философски заметив, что все в этой жизни проходящее, а значит, и париться не о чем.

Отдельным пунктом в этом цирке стояла Мия, она же Альберто. Дело в том, что несколько лет назад брутальный амбал, охранявший вход в один из наикрутейших клубов города, осознал, что хочет быть девушкой. После того как он провел недолгое время в кресле мозгоправа, его убеждения и внутренние ощущения были не только подтверждены, но и одобрены соответствующей справкой, которая давала ему право пройти ряд вполне определенных операций и стать девушкой. Процесс этот был долгий и связан с диким количеством гормональных препаратов, которые Мия вкалывала себе каждое утро в ванной, превратив ее в нечто, напоминающее притон наркомана. Не знаю, помогали ли гормональные Альберто стать девушкой, но вот нам они однозначно помогали прочувствовать, что такое мужчина в стадии ПМС. Непроходящей стадии ПМС. В такой, к которой тебя никто не готовил, и ты не знаешь, как реагировать на желание есть шоколад и убивать одновременно. Нет, конечно, иногда Мию отпускало, и тогда эта груда мышц около центнера бежала делать эпиляцию, смотрела видео о правильном питании и вообще пыталась вести себя как милая девушка двадцати двух лет от роду. Однако все это происходило стадиями, продолжительность каждой из которых не мог предсказать никто.

Последним и завершающим штрихом в этом безобразии стала кошка Лилит, черная как ночь красавица с поистине дьявольским характером. Лилит обожала пугать всех, выскакивая из-за угла, и вообще вела себя так, как будто это мы у нее в гостях, и она делает нам одолжение, разрешая спать в ее присутствии. Она без зазрения совести устраивала настоящие апокалипсисы в комнате-лаборатории Амины, именно поэтому Амина нередко встречала ее тапком. В разряд любимых развлечений также входило помечание обуви Мии и охота на недолгосрочных поклонников Мирьям. Мирьям, впрочем, не возражала и изредка прикармливала негодяйку. И только ко мне Лилит относилась с какой-то нежностью, которая, сдается мне, была обусловлена тем, что именно я никогда не забывала кормить черное чудовище. Тем не менее мои вещи не трогали, в комнату не пробирались, и даже ночью под дверью орали крайне редко. Одним словом, у нас с Лилит был устойчивый нейтралитет и установившиеся дипломатический отношения.