Выживание и Крафт. Терра Инкогнита (СИ)

Стальное тело титана разверзлось и из его чрева, рук и ног вырвался… обезьян! Тот самый! Тюремщик, слуга, скорее всего повар и доктор в одном лице снял с пояса стальной громадины какие-то непонятные предметы, нацепил их на себя, закинул рюкзак за спину и взял в руки уменьшенную в несколько раз копию оружия самого титана. С этим всем он и направился к провалу, ведущему к девушке, а у той будто бы шоры с глаз слетели.

Слуга, да⁈ У Яо перед глазами промелькнула их драка. Тот самый момент, когда он начал вставать. Он коротко крикнул на голос с потолка. Приказал.

И всякий раз, когда раздавался голос с потолка, он не отдавал команд ему! Он лишь докладывал и выполнял!

И никто не посылал голема защищать её от монстров, ибо он и есть тот голем! А сейчас он вылез из него, потому что стальной гигант в пещеру просто не пролезет!

За всеми этими, свалившимися на несчастный разум открытиями Яо не заметила, как её ноги вынесли её прямо к выходу, чуть нос к носу не столкнув с человеком.

— Но… как⁈ — спросила она себя безуспешно пытаясь собрать воедино разорвавшийся на сотни разных лоскутов мир, что строился в её разуме всю сознательную жизнь.

— Очевидно же: следил за тобой. — на абсолютно понятном языке ответил сам человек. — Издали, пока тебе ничто не угрожало, а когда ты пропала со всех радаров, забеспокоился и решил проверить пещеру, в которую ты вошла. Вдруг тебя ещё не до конца доели? И заметь, что я целенаправленно спускаю на тормозах тот факт, что ты всё это время морочила мне голову и прекрасно меня понимаешь.

Вот как? Следил за ней? Беспокоился? Будучи словно в тумане и до сих пор отказываясь верить в то, что видит, Яо выдала лишь то, что было у неё прямо на языке, совершенно не заботясь о смысле сказанного.

— Но… но ты же… обезьяна… — было в этих словах столько невинной детской обиды, на мировую несправедливость, что человек не выдержал и прыснул в кулак.

— В самом деле? — давясь от смеха вопросил он. — Ну тогда ты — Пятница!

Глава 10

* * *

Где-то далеко заорал петух, возвещая о начале нового дня. Виктория потянулась на медвежьей шкуре и скинула с себя плотный обрез ткани, заменявший ей одеяло. Она всегда была жаворонком. И совой, чего уж там. Именно этим двойным талантом она и сворачивала кровь большинству из своих подчинённых, демонстрируя максимум работоспособности на протяжении всего дня и пеняя подчинённых за их нерасторопность.

На завтрак сегодня два яйца, не разбитых, прямо так уложенных в синтезатор вместе с куском жёсткой вчерашней лепёшки из местных злаков. Добавить немного воды, соли, стебелёк пряной травки и дождаться, когда высокотехнологичный фотонный принтер напечатает ей великолепный лёгкий и полноценный завтрак, который она запьёт так же переработанным на принтере ещё вчера обезжиренным молоком. После чего сходит в лес, где соберёт несколько трав, чтобы сделать запланированное количество инъекций для селян и пару пилюль для старосты, у которого уже начались возрастные проблемы с памятью. В шестьдесят три года, да… Впрочем, как гласили учебники по истории каким-то чудом, затесавшиеся в тот пласт книг и видеоматериалов, что Сколкова набрала с собой, в средневековье дожить до таких лет было уже достижением. А ещё женщина в её возрасте уже считалась старухой.

А вообще, Викторию устраивало абсолютно всё! То странное чувство эйфории от опьянения адреналином после погони утихло лишь чуть-чуть. А то, что продолжилось в душе она могла объяснить лишь одним словом: Свобода! И к чёрту, что из учёного-физика, ломающего пространство между мирами, она вдруг доросла до деревенской знахарки. Прямо сейчас это был самый значимый карьерный рост в её жизни. По крайней мере, пока она не научится лучше понимать местный язык.

Месяц назад она вышла из леса, что само по себе было удивительно, учитывая, какие пейзажи фотографировали дроны-разведчики в районе первого пробоя. Сам зелёный массив кишел жизнью, а возле него за речкой располагалась деревушка. Прямо такая, какими их рисуют исторические фильмы, описывающие времена с двенадцатого по восемнадцатый век. И это было самой настоящей удачей, потому как ночевать под открытым небом ещё нормально, но когда всё вокруг шуршит, стрекочет, а иногда ещё и рычит — удовольствие весьма сомнительное.

Очередной же удачей, как бы дико это не звучало, для Виктории стал косивший деревенских мор. Очень непрезентабельное зрелище, на самом деле. Люди кашляли, падали прямо на улице, блевали и испражнялись кровью. Медиком Вика была откровенно хреновым, её знания не распространялись дальше основ первой помощи, на которые её каждый год аттестовала компания, и то её лучшей рекомендацией в этом случае, как врача, было «добить, чтобы не мучился и не раздражал». Понятное дело, это была шутка, но в каждой шутке…