Выживания не гарантирую

Я принес свежие поглотители углекислоты – последний комплект. Полосками лейкопластыря приклеил эти жестянки, похожие на коробки от старых противогазов, к стальной двери – внизу, там, где (я надеялся) не было препятствия с наружной стороны. Если дверь плотно прикрыть, а потом резко толкнуть, то неясный звук соприкосновения с чем-то возникал вроде бы вверху. Хорошо бы не ошибиться…

Потом я собрал все тяжелое, что мог. Койки легко снимались, наволочки мы набили папками с документами, и я даже мельком подумал, что в крайнем случае можно будет воспользоваться трупами из шкафа… но это была, конечно, мысль из тех, которые никогда не реализуются. Самыми тяжелыми предметами были трансформаторы, обеспечивающие питание вычислителя, и сам вычислитель – вправду расположенный под пультом. Но если трансформаторы вытащить было легко, то с машиной пришлось по-настоящему повозиться.

Потом я приступил к изготовлению взрывателей. Их я сделал из лампочек, которых на пульте было достаточное количество, и пистолетных патронов, которых у меня было еще больше. В цоколях лампочек я протирал о шершавый бетон стены дырку, потом, если нить оставалась цела, всыпал внутрь порох из патронов. Заклеивал дырку пластырем. И так двенадцать раз…

Патрончики для ламп я добыл оттуда же, из пульта, а достаточной длины проволоку отмотал от трансформаторной обмотки. Долго и тщательно зачищал концы проводов, которыми соединял взрыватели в «букет». Сделал. Рассовал взрыватели по банкам поглотителей, разрезав капроновую сетку и осторожно углубив их в массу гранул. Руки вздрагивали, хотя умом я понимал, что сам по себе реактив «К» не опаснее простой бертолетовой соли.

Вот и все. Я протянул провод в каютку, где мы жили, приладил к концу его обычную электрическую вилку от бритвы. Кто-то из дежуривших здесь любил содержать себя в должном порядке… Заряд в аккумуляторах аварийного питания был еще приличный. И лампочки горели как надо, и вентиляторы гнали воздух…

Теперь начиналось основное. Спирт я уже нюхал и пробовал на язык, да и на зеркальце он, испарившись, почти не оставлял следа. И все же… если там есть хоть следы ацетона…

Нет. Не думать ни о чем. Все, хватит. Отключился.

Тонкой-тонкой струйкой я стал наливать спирт в банки поглотителей, стараясь, чтобы гранулы пропитывались равномерно. По восемьдесят граммов на банку. Одна… вторая… третья…

Кажется, залитые банки начинали теплеть. Но это могло и показаться.

Будем считать, что показалось.

Шестая.

Теперь – тщательно прижать их. Без зазора. Выломанные из шкафа-могильника полки… так, хорошо… теперь койку плашмя, подложить железный табурет, чтобы образовался наклон к двери, и на койку – оба трансформатора, в каждом килограммов по девяносто, и вычислитель – под семьдесят…

Эльга наблюдала молча, не делая попытки помочь. Ее как будто не был здесь. Ну и…

Отставить.

Поверх я набросал вообще все, что можно было перенести с места на место. Еще бы пару-тройку мешков с песком…

Почему-то стало смешно. Слабяще-смешно, как от щекотки.

На подламывающихся ногах я дошел до каютки, сел на пол – там, где раньше была моя койка, Боже, какое чувство территории, а? – и дал себе отсмеяться. Ну что ты, ну что? – спрашивала Эльга, а я только отмахивался и вполне слабоумно хихикал. Потом вытер морду и стал разминать занывшие скулы. Нормально, все нормально, нормально… это так, реакция…

Потом я встал, прицепил на пояс фонарь, прикрыл дверь (она открывалась наружу), всунув предусмотрительно ломик в щель (так меньше шансов на то, что ее заклинит), и стал затыкать правое ухо бумажным жгутиком. Левое я заткну пальцем…

– Ну, все, – и улыбнулся Эльге. Она сидела в углу, сосредоточенная и мрачная. – На всякий случай… вдруг не увидимся… – наклонился и поцеловал в щеку. Она судорожно вздохнула.

– Посильнее зажми уши и широко открой рот.

Она кивнула. Заткнула уши большими пальцами, раскрыла рот и закрыла глаза.

Я сделал так же и воткнул вилку в розетку.

Очнулся я с ощущением, что меня протаскивают в какое-то очень узкое отверстие. В игольное ушко. Происходило это внутри гудящего барабана. Кто-то тянул за руки, а кто-то подпихивал под задницу. Некоторое время я принимал это как сон, как данность. Но потом что-то острое стало впиваться между ребер – с каждым рывком сильнее…

– Эй! – сказал незнакомый голос над головой. – Не дергайся.

– Пустите, я сам.

Руки мои тут же отпустили, я осторожно поворочался, приспосабливая тело к дыре, подался назад, изогнулся – и пролез, разодрав, правда, пижаму и бок. Меня осветили фонарем и хлопнули по плечу:

– Молодец.

– Рад стараться. А… Эльга?

– Здесь, здесь. Все хорошо, солдат.

– Я тут, Зденек, – сказала она сама. Голос доносился сквозь гул, но я его узнал. В голосе была тревога. – Иди сюда.

Я повернулся. Луч фонаря повернулся вслед за мной. Световые пятна не слишком быстро складывались в нормальные изображения. Но – сложились…

Эльга стояла рядом с двумя офицерами войск связи. На ней была все та же пижама, но на плечи наброшена шинель.