Выживания не гарантирую

Об этом Саффет-бей мог рассуждать часами. Он был величайший знаток военной истории, по эрудированности сравнимый разве что с Петром. Сравнительные качества русских и немецких танков в сорок первом. Личные качества Тимошенко и Гудериана как фактор побед и поражений. Дарданелльская десантная операция: причины катастрофической неудачи союзников при, казалось бы, абсолютно выигрышном раскладе сил. Вторая русско-японская война сорок четвертого года: еще более странная, чем первая; правда, теперь Его Величество случай перешел на сторону России. И обе японо-американские войны – о, это был конек Саффет-бея. Он знал по именам даже командиров номерных эсминцев и торпедных катеров. Разговаривать с ним всегда было интересно.

– Мне очень не нравится то, что происходит сейчас в Германии, Миша эфенди. У них у всех вдруг возникает странная идея: будто бы они ограблены и унижены. Об этом не говорится прямо – но об этом и не надо говорить прямо, потому что все и так знают: ограблены и унижены. Хотя живут по-прежнему очень неплохо. Это напоминает мне шестнадцатый год в России, Миша. Вдруг все почему-то решили, что война проиграна. Без каких-либо к тому оснований. Или шестидесятый в Америке… Что ты скажешь на это?

– А что было в шестидесятом?

– Мальчик! Чему вас только учат на наши деньги! Тогда по всей Америке перевешали – кто говорит: пятьдесят тысяч, а кто: сто пятьдесят тысяч – негров. Японцы навербовали в Африке…

– Вспомнил, – сказал я. – Только я думал, что это художественный вымысел. Дэвид Корнуэлл, «Лондон, штат Британия». Или Чарльз Перси Сноу, «Цвет смерти – черный».

Саффет-бей посмотрел на меня и улыбнулся.

– Тебе тоже нравится Корнуэлл, Миша эфенди?

– Безумно.

– Я слышал, что издали его последний роман – тот, который он не окончил. О похищении наследника британского престола…

Я, похоже, издал какой-то звук. Что называется – пискнул горлом. Саффет-бей участливо нахмурился:

– Что с тобой, Миша? Я сказал что-то неловкое?

Я мотнул головой. Кашлянул.

– Вы не слышали городских новостей? Нет? А-а… Нынешней ночью похищен наследник российского престола.

– Этот мальчик… как его?.. Константин?..

– Константин. Да, он… – и я, поддавшись порыву, рассказал Саффет-бею то, что знал – и в частности, что девушка Тина вовсе не моя возлюбленная, а подруга одной из пострадавших при похищении, и теперь она панически боится возвращаться в общежитие; наш же общий с Саффет-беем друг Петр исчез бесследно…

– Вот как, – покивал головой Саффет-бей. – Хорошо, что ты сказал все это мне, Миша. Я буду внимательнее. Я буду предельно внимателен и осторожен. Зою ты тоже хочешь спрятать здесь?

– Да. Они возьмут билеты на катер…

– Я понял твою хитрость. Это неплохая идея, мне кажется. Привози, я позабочусь и о ней тоже.

Тина долго не хотела отпускать мою руку. Она все поняла: если за нами следили и следят, то им будет ясно: девушка уплыла на катере. Чтобы отследить катер… о, это будет весьма непросто. Если же не следят – тем лучше. Маленькая комфортабельная каюта уютнее комнаты-пенала в общежитии, не правда ли? Главное, никто не знает, что эта каюта здесь есть. Какие каюты могут быть на дебаркадерах?.. Все это Тина понимала, но отпускала меня с трудом.

В Томск я позвонил из уличного автомата.

– Алло? – голос Вероники. – Слушаю.

– Это Михаил. Здравствуй. Отец дома?

– Мишенька? Ты где сейчас?

– Да где обычно.

– Он же к тебе улетел! Еще вчера!

– Ох, черт… Вероника, у него карманный телефон есть?

– Есть, конечно. Тебе номер нужен?

– Да, диктуй.

Она, запинаясь, продиктовала. Номер был незнакомый – скорее всего, новый.

– И запиши мой. Если он позвонит, передашь ему… – я сказал свой номер. – Как у вас дела?

– Нормально, – в голосе ее я услышал намек на фырканье. – Все как надо. Приезжай, сам увидишь.

– Летом, – сказал я.

– До лета еще бы дожить, – сказала она. – Счастливо. Позвони ему сейчас.

– Конечно. И тебе счастливо.

По номеру, который я немедленно набрал, никто не отозвался. Я дал десять гудков и выключил телефон.

Год 1991. Игорь

14.06. Около 19 час.

Глатц.

– Осторожно, здесь… – сказала Таня, но я уже приложился лбом о перекладину. Звук, должно быть, был услышан. – Стойте, я сейчас…

Я слышал ее шаги в темноте, легкие и уверенные. Потом загорелся свет: голая лампочка на шнуре. Таня стояла под ней, прикрывая глаза ладонью. Она показалась мне маленькой и очень хрупкой. Помещение, куда мы попали, было совершенно пусто, только у дальней от входа стены на небольшом кирпичном возвышении стояла некая мебель, которую не сразу и опишешь. Две козетки, поставленные «валетом» и сросшиеся, как сиамские близнецы, сиденьями. И еще – шандал со свечами. И большая черномедная шкатулка. И ничего больше.

– Заприте дверь на засов, – медленно сказала Таня, не меняя позы, – и снимите с себя все. Оставьте там, на полу. И садитесь на менго.

Странно – мне было неловко раздеваться. Казалось бы… но вот же черт – я с трудом сдерживался, чтобы по-стариковски не прикрываться руками.

– Абвер тоже, – сказала Таня.

– Но…

– Здесь глубоко. И армированное перекрытие. Тот же абвер, только больше.