Читаем Выживания не гарантирую полностью

Выживания не гарантирую

Наконец я оставил попытки возобладать над обстоятельствами с помощью одной лишь грубой физической силы. Каковой я никогда особо не отличался. Нет, для своего веса и сложения я был вполне на уровне, но в данном случае значение имели не относительные показатели, а только и исключительно абсолютные. Вот если бы кто-то калибра Криволапова расширил щель, я бы в нее просочился. А так…

Мозгом, мозгом давить надо.

Должен в порядке оправдания сказать, что мозгом я не переставал давить и колотясь о дверь. Хотя этот орган был травмирован всем произошедшим куда сильнее, чем окружающий его организм. Иногда мне думалось, что я так и лежу, контуженый, где-то под стеной, вокруг продолжается бой, а у меня грезы.

Но даже в грезах может быть сосредоточен некий сокровенный смысл…

Я сел на кровать Эльги. Она неохотно повернула ко мне лицо. Отек уже начал спадать, глаз приоткрывался. Синяк приобрел классический цвет спелого баклажана.

– Что было на этом месте в твоем мире?

Мимика побитого лица не отличается выразительностью, но я все же понял, что с вопросом угадал в самую точку. Впрочем, я от природы догадлив. За это меня и ценили как наладчика. За это и пытались завлечь во всяческие хитрые конторы.

И именно в силу догадливости я от этих предложений увертывался.

Хотя вот – довертелся…

– Эти ваши «хроно» – стационарные сооружения, верно? И не иначе, как подземные?

Она села. На лице было смятение.

– Постой. Ведь я ни одним словом…

– Значит, где-то между словами. В контексте. Так вот: вся эта операция имеет отношение к тому, что я сказал?

Она помедлила. Явно что-то взвешивая. Правду и ложь в необходимых пропорциях.

– Да. Нужно было не допустить ядерного взрыва. Иначе здешнее «хроно» погибло бы…

– Скажи, пожалуйста, а все мигранты объединены в одну команду?

– Ты умеешь задавать неприятные вопросы.

– Умею. Значит, не все.

– Да. Та команда, которая создала цивилизацию майя – они не успокоились. А возможности их… достаточно велики.

– Но не безграничны?

Она покачала головой. Весьма неуверенно.

– Все-таки я многого еще не понимаю, – сказал я. – Вы создаете маленькую новую реальность. Потом – делаете что-то, чтобы она была… менее благополучной и более воинственной, чем оригинал. Значит, в ней не успевают изобрести это самое «хроно». Тем не менее «хроно» здесь существует…

– Да, один из многих парадоксов. Понять этого невозможно. Мы можем осуществить самое фатальное вмешательство, а «хроно» все равно остается. Даже если создавать его физически некому.

– И такое было?

– Да… насколько я знаю, дважды. Но при этом каждый из пунктов «хроно» материален и весьма уязвим. Его можно взорвать, засыпать, затопить…

– И американцы чуть было этого не сделали?

– Не американцы, а…

– Да нет же, именно американцы. Именно американцы. Ха! Я подозреваю, что они почти дорылись до…

– Не знаю. Может быть.

– А почему за тобой еще не пришли?

– Кто?

– Ну… твои.

– Тоже не знаю. Наверное, думают, что я умерла.

– Списали со счета, значит.

– Не говори так.

– А почему, собственно? Почему не говорить? Нас учат, что с поля боя выносить нужно всех. Раненых, убитых – всех. А тебя, выходит, бросили?

– А представь себе – вход засыпало. Эту лифтовую шахту. Завалило. Скорее всего, так оно и есть. Ну, подумай сам: в любом случае командный бункер должны раскопать. Как иначе? Так где они, твои герои, которые должны выносить с поля боя? Капитан твой – где? Что молчишь?

Я покивал. Наверху явно что-то происходило, но что именно – можно было лишь догадываться. Одно несомненно: тем, кто там вершил дела – им было не до нас.

Все-таки война?

Всем бы ты хороша, девочка, подумал я, но уж слишком много недоговариваешь. А это почти то же самое, что врешь…

Сам не знаю, почему я так подумал.