Выживатель

Снова серия выстрелов от двери. Пит свалил кого-то еще, показал мне два пальца — двоих, я понял. Подошел, глянул в щель, сразу увидел здоровый поварской нож, лежащий на полу. Убедившись, что никто к двери пока через мои запутки не прорвался, присел, подтащил его стволом автомата ближе, потом поднял, откинул в сторону. Таким паракорд разрезать проще простого, так что не надо ему так, прямо под носом, валяться.

Ждем, что еще нам остается.

* * *

Попытки прорваться в дверь прекратились минут через двадцать. Там именно завал из тел получился, и остальные психи то ли не догадались его растащить, то ли просто у них включился инстинкт самосохранения, вроде как убедились, что не прорвешься. У дверей сейчас дежурил один человек, остальные оттянулись в сторону, рассевшись так, чтобы можно было держать всю крышу под контролем. Двери в надстройке и дальняя ротонда покоя не давали, откровенно говоря. Но пока оттуда никто на нас не бежал.

Впрочем, бежать будет не так чтобы легко. Это надо чесать по наклонной черепичной крыше, то есть быстро не получится. Перекладина «П» — это открытая терраса ресторана, с перилами, и с нее перебраться на крышу «ножки» будет не так чтобы очень сложно, но и не совсем просто. И главное — в двух точках, в стыках с обеими «ножками», это можно будет делать только по одному.

До ближнего стыка от меня метров пятьдесят, до дальнего… Пифагор вам в помощь. Поэтому я, подумав, снял с автомата «ред-дот» и поставил на его место четырехкратный «аког» с маленьким холосайтом сверху. Не очень хорошо для ближнего боя, но вот выцеливать что-то чуть поодаль с ним удобней. Перекинул зеленый «пончик» прицельной марки на ближнюю «узость», на дальнюю — достану, удобно целиться, тем более что можно опирать автомат на ограждение крыши. Это она дальше черепичная и наклонная, а здесь, у нас, плоская и покрытая рубероидом — поздняя пристройка.

Как-то рядом оказались Василий и Марио, и вскоре я поймал себя на том, что постоянно запинаюсь, переключаясь с языка на язык — оба оказались на удивление разговорчивы. Это от нервов, понятно. Спросил у Марио, откуда он, акцент заинтересовал. Оказалось, что австриец, из Линца. Имя и фамилия итальянские, но акцент немецкий. На «немецкий» он оскорбился, правда, сказал, что и акцент австрийский.

— А в чем разница?

— Немцы скучные! — возмутился он. — Они даже напиваются скучно. А австрийцы совсем другие.

— Я про акцент.

Он засмеялся коротко, потом сказал:

— Некоторые австрийские слова немцы просто не могут выговорить.

На ум почему-то пришла «паляныця», но эту версию я отмел. Не оттуда. Бачу, шо нэ москаль.

— А здесь давно работаешь?

— Год примерно. До этого работал в Майами-Бич… был в Майами-Бич?

— Был когда-то.

— В клубе «Никки-Бич» был?

— Не клубный я человек, ночные места не для меня.

— Это пляжный клуб, он дневной, в девять уже всех за дверь, — снова усмехнулся он. — Туда идут после пляжа. Обедают, пьют, танцуют, а потом идут продолжать в другие места, уже в ночные.

— То есть чтобы нажраться в камень с гарантией, так? — предположил я.

— Примерно. Ну вот лежит человек на пляже, пока не проголодается, а там и еда отличная, и музыка, и коктейли.

— Пиво сколько стоит?

— Стоило, — поправил он меня. — Сейчас уже даром, если мимо психов проберешься.

— И все же?

— Восемнадцать долларов за бутылку «Короны».

— За такие деньги я первой бутылкой же подавлюсь.

— Я тоже, — опять хохотнул он. — Когда поработаешь в клубе, начинаешь все это ненавидеть так, что… в общем, поэтому и ушел. Но деньги он зарабатывает большие, никакой ресторан не сравнится.

— Сколько?

— Наш — миллионов пять в год. До пятидесяти процентов прибыли.

— Серьезно.

По западным меркам куда как серьезно, выше только криминал зарабатывает.

— А кто ходит?

— Честно? — Он чуть поднял бровь. — Бывают знаменитости, но основной доход с торговцев наркотой и богатых туристов. Все деньги с порошка не легализуешь, а в клубе легко платить наличными. Вот и тратят так, как в последний день живут. Да, еще русские так же тратят, если часто ходить начинают.

— А если не начинают?

— Русские поначалу пугливые какие-то. — Он чуть скосил глаза на Василия. — Как будто боятся, что над ними смеяться начнут. Зато если приживутся, то так и ходят в одно и то же место, вроде как уверенность почувствовали. И вот тогда начинают тратить. У хозяина всей сети клубов жена русская, к слову. Из Казахстана, правильно сказал?

— Правильно. Хозяину сколько лет?

— Старый, лет семьдесят с лишним.

— А ей?

— Двадцать восемь, насколько я помню.

— Зато унаследовать могла, — засмеялся уже я.

— У него сын, а у нее брачный контракт, я думаю.

— О чем вы? — вдруг заинтересовался Василий. — А то все «рашэн» и «рашэн», а я тут не волоку.

— Тебя обсуждаем за твоей спиной, — сообщил я радостно. — Гадости всякие говорим.

— Да мне жалко, что ли? — Он уселся поудобней, откинувшись на ограждение, открыл стеклянную бутылку минеральной, сковырнув пробку. — Обсуждаете — значит, завидуете, вопросов нет.

— Да это понятно. Василий, а ты вообще как сюда переехал? Тут же пенсионеры одни, а ты вон какой орел.