Выжившая из Ходо. Эльфийский турнир

Затем я снова начала проваливаться в пустоту. Я попыталась позвать на помощь, но едва смогла разлепить сухие губы, чтобы тихо позвать:

— Тьен...

Совсем рядом раздался знакомый взволнованный голос:

— Почему она так кричит?

— Уйди, бесполезный мальчишка, – был ответ.

Окончательно меня привели в себя голоса Аккеро и Стэндиша. Оба были раздражены до предела. Я успевала улавливать только обрывки разговора:

— Вашими молитвами... — с издевкой произнес Святой

— Уж точно не вашими... – в тон ему что-то ответил следователь.

— Что же вы недоглядели?

— Если бы не я...

Концы фраз падали куда-то в бездну и совершенно не задерживались в моем сознании. Я начала ощущать под щекой мягкую подушку и теплое одеяло, которым была укрыта. Стэндиш и Аккеро продолжали собачиться и обвинять друг друга во всех смертных грехах. Наконец, я не выдержала и самым невежливым образом буркнула:

— Да заткнитесь вы.

Над головой прозвучал голос:

— Простите, что?

— Да заткнитесь уже! – повторила я, и только после этого поняла, что со мной говорил кто-то третий.

С большим трудом я разлепила глаза и от ужаса тут же снова их закрыла. Я лежала в незнакомой спальне, а в кресле передо мной сидел Юнфун Дэ-Хой. Именно ему я так любезно приказала заткнуться. А голоса Стэндиша и Аккеро, похоже, доносились из-за приоткрытой двери.

Не открывая глаз, я процедила:

— Извините, я не вам.

Раздался шорох, а затем – шаги. Эльф произнес что-то на своем языке. Наверное, Стэндиш понимал его, потому что оба мужчины тут же замолчали. До меня донеслись их поспешно удаляющиеся шаги. Затем дверь хлопнула, отрезая меня от звуков дома. Я слышала, что эльф прошагал обратно ко мне. Скрипнуло кресло.

Больше всего мне хотелось зарыться носом в подушку и сделать вид, что Дэ-Хоя не существует. Но пришлось снова открывать глаза. Владетель Лиансина смотрел на меня, и взгляд его был совершенно непроницаем. Я попыталась сесть на кровати, но даже шевельнуться получилось с трудом.

— Лежите, – холодно приказал эльф.

Но я титаническим усилием приподнялась и села на постели. Эльф невозмутимо подоткнул мне подушку. И от этого жеста заботы, выполненного с тем же совершенно непроницаемым лицом, меня накрыла волна бешенства. Наверное, настоящая Шиясса кинулась бы ему на шею, заливаясь слезами счастья. Но играть «настоящую Шияссу» уже не выходило. Через маску все больше проглядывала моя истинная сущность. И сущность эта уже полгода страдала в теле девушки, брошенной еще до рождения напыщенным хлыщом, который сидел сейчас передо мной.

Именно по вине этого эльфа за мной охотились, меня пытались убить, подкупить и теперь еще и отравить. На языке я все еще чувствовала горечь, а в желудке царила пустота. Я вспомнила все эльфийские замашки, которые так раздражали меня в прошлой жизни, тот взгляд, который он бросил на Шона, и теперь уже не могла остановиться. Боль и ярость превратились внутри меня в большой костер и требовали выхода. И некому было меня одернуть. Бедняга Тьен, наверное, до сих пор охраняет мое добро.

Эльф сменил позу и серьезно спросил:

— Где браслет?

Он перешел сразу к делу, ожидаемо. Я скрестила руки на груди и сердито фыркнула:

— Там, где вы его оставили.

— У тебя на шее отпечаток силы Люйлен Ли-ин. Амалия должна была передать его ей.

— Амалия умерла.

В его голосе не проскользнуло ни одной сочувственной нотки:

— Знаю.

Не знаю, чего я ждала. Наверное, после слез Кианфуна, который узнал о смерти Иоланты, я  надеялась увидеть хотя бы каплю чувств. Но, кажется, блудная дочь интересовала Дэ-Хоя исключительно как носительница искомого браслета. Я не выдержала и ядовито спросила:

— Это все, что вас интересует после восемнадцати лет разлуки?

— Какой разлуки? Я ни разу не видел вас.

— Видимо, не очень-то и хотелось.

— Видимо, это не твое дело. Так где браслет? Ты приехала сюда за этим, верно? Исполнить последнюю волю Ли-Ин, завершить ее миссию?

Я холодно посмотрела ему в глаза и ответила:

— Нет. Завершить свою. Найти вас.

Называть его на "ты" не поворачивался язык. Хотя я знала, что фамильярное обращение его заденет. И задеть его очень хотелось.

В ответ на мои слова Дэ-Хой только вскинул бровь и откинулся в кресле. Затем эльф уточнил:

— То есть браслет ты мне не отдашь?

— Отдам. Когда сама захочу.

Вот тут самообладание на миг изменило ему. В синих глазах полыхнула ярость:

— Да кто ты такая, чтобы указывать мне?!

— Ваша дочь.

Мой голос дрогнул. Больше всего на свете мне хотелось снести эту остроухую голову в отместку за все беды, что он причинил моему народу и своим детям. Но катаны под рукой не было. И думать о том, насколько его эльфийская магия сильнее, не хотелось.

Эльф закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и уже спокойнее сказал:

— Хорошо. Ты моя дочь. И тот белобрысый бестолковый щенок, который стоял рядом с тобой – мой сын. Довольна?

— Нет, – мстительно сообщила я.

— Чего еще ты хочешь? – терпеливо спросил остроухий. – Я должен объявить об этом на весь город?

— Было бы неплохо, – признала я.