Выжившие

– Однажды мы попытались пробраться в сторону города, но это опасно, – ответил Ал.

– На что он теперь похож?

– Нежилой. Люди баррикадируются в домах и часто стреляют в тех, кто рискует выйти на дорогу у любого дома или даже просто появиться на окраине. Будто зона военных действий. Хотя, когда у нас было электричество, мы могли ненадолго выходить в Интернет.

– Вы читали новости? – Миа тут же потянулась за телефоном, не зная, включать его или нет. – У нас нет Интернета.

– Вы все еще в отеле? – недоверчиво поинтересовался Ал и этим начал раздражать меня. – Почему?

– Ты все еще в супермаркете. Почему? – ответила ему Томи.

– Вернемся к Интернету, – вмешалась Миа. – Что происходит? Кто-нибудь онлайн?

– Да, но связь прерывается. Интернет есть не везде – очевидно, крупные города уничтожены, но еще месяц назад можно было заходить в соцсети. Некоторые даже пользовались Твиттером, хотя в основном люди разыскивают близких родственников.

Электрический всполох надежды заискрил у меня в груди, и я обратился к Томи:

– Твой телефон еще работает?

– Да, – ответила она.

– Слушай, а можно проверить аккаунт моей жены на Фейсбуке? Или ее страничку в Твиттере?

– Можно.

– Дай мне, пожалуйста, попользоваться твоим телефоном? – Я умоляюще сложил руки, охваченный иррациональным, головокружительным страхом, что она скажет «нельзя». – Пожалуйста, только на минутку.

– Да расслабься, приятель. – Она тут же передала мне свой телефон. – Все нормально.

Я отошел на пару шагов в сторону, с трудом отдавая себе отчет, что рядом находятся другие люди и они что-то делают, и, снова прыгнув за прилавок, включил телефон липкими от пота руками. Не знаю, почему я отошел так далеко от группы, наверное, хотел сохранить свое личное только для себя и ни с кем не делиться.

У меня за спиной состоялся короткий разговор. Но узнал я о нем, только когда вернулся. Речь шла о запертой двери и лекарствах.

Телефон ожил, и я включил сотовую связь Томи, молясь, чтобы он подключился хоть к чему-нибудь. Появились две полоски сигнала. Больше я и не видел ни на каком телефоне с того первого дня.

Первым делом я загрузил Твиттер – Надя пользовалась им чаще всего.

Ее последний пост был выложен в ночь перед тем, как все началось. Или закончилось. Это был ретвит заголовка из CNN о прекращении общения нашего президента и других представителей Совета Безопасности ООН. Странно было читать его сейчас. Я вспомнил мрачное предчувствие, но ощущения крайней серьезности положения не возникало. Я никогда не верил, что дойдет до чего-то подобного. Даже после всех маршей, на которых я сопровождал Надю, всех антиядерных протестов, вызывавших чувство, будто попал в шестидесятые, и растущей истерии я никогда не верил в реальность ядерной войны.

Не обнаружив никаких признаков новой активности на страничке жены в Твиттере, я вошел в свой аккаунт на Фейсбуке.

От Нади ничего не было и там, но я получил три других сообщения.

Сердце бешено колотилось. Не в силах от волнения усидеть на месте и отодвинувшись еще дальше от группы, я прокручивал сообщения. Одно из них было официальным объявлением от Фейсбук своим пользователям. Два других – от моих бывших студентов, добавивших меня в друзья после выпуска. Я прочитал их первыми. Судя по всему, их отправили длинному списку адресатов.

Первое сообщение от Милли Сантьяго: «Кто-нибудь видит это сообщение???»

Второе от Алисы Ридер: «Кто-нибудь еще жив? Пожалуйста, отзовитесь! Я в Сент-Клауде!»

Оба сообщения пришли больше месяца назад.

Сообщение от Фейсбук было длиннее и представляло собой объявление о том, что за последние двадцать четыре часа несколько стран нанесли ядерные удары и что, нажав кнопку ниже, можно сообщить членам семьи и друзьям, находишься ли ты в безопасности. Просмотрев свою ленту, я выяснил, что из моих знакомых только четыре человека отметились как «в безопасности» и никого из моей семьи, ближайших друзей или коллег. Из этих четверых двое прислали мне сообщения.

Я вернулся к сообщениям и ответил на оба таким текстом: «Это Джон, я нахожусь в отеле „Сизьем“ в Швейцарии. У меня нет постоянного доступа в Интернет, но, прошу, напишите мне, если у вас все в порядке. И если есть возможность, мисс, пожалуйста, свяжитесь с моей семьей – Надя Келлер в Сан-Франциско или Ян и Маргарет Келлер в Гринвуде. Берегите себя. Не знаю, когда снова буду в сети, но, по возможности, оставайтесь на связи. Джей».

По-моему, этого было достаточно.

Я проверил свою электронную почту – вдруг там окажется письмо от Нади, – но, к сожалению, почтовый ящик был забит автоматическими рассылками билетных сайтов, магазинов и еженедельных информационных бюллетеней. Вот и все. Электронная почта не относилась к достаточно мобильным способам связи в чрезвычайной ситуации.

Если бы Надя пыталась связаться со мной, то с большей вероятностью воспользовалась бы эсэмэской или голосовой почтой, а я разбил свой телефон.