Выжившие

— Те, кто уверены, пусть остаются здесь, — резко оборвал их Лесков, после чего, поддерживая Вайнштейна, последовал за Бранном.

— Я не верю ему, — услышал он слабый голос Альберта. — Что если члены Совета

Тринадцати до сих пор живы, и их целью было избавиться от неугодного Лонгвея? Это ведь так удобно: убить его, а его смерть официально повесить на нас.

— Я думал об этом, — еле слышно отозвался Лесков. — По сути, идеальный расклад: им больше не придется бояться, что столь сильный полукровка сорвется с цепи. Но я сомневаюсь, что Киву желает им прислуживать. Возможно, передавая мне ампулы с антидотом, он рассчитывал на то, что в случае поражения Золотого Континента, ему это зачтется. И сейчас он пришел нам на помощь по той же причине.

— Дим, надо искать другой способ вернуться домой.

— Боюсь, что другого способа нет…

Наконец добравшись до машин, румын прикосновением ладони активировал ближайший военный внедорожник. Автомобиль вмещал в себя до десяти человек, поэтому было решено использовать только один.

— С каких пор у вас такие полномочия, Бранн? — тихо поинтересовался Лесков, наблюдая за действиями румына. — Вам подчиняются роботы, на ваше прикосновение реагирует защита, вы можете активировать правительственный портал. Нужно быть кем—то большим, нежели спонсором проекта, чтобы иметь такие привилегии.

— Я и стал кем—то большим, — отозвался Киву. — Благодаря «привету от Черного Барона», в Совете Тринадцати появились вакантные места, и я счел нужным этим воспользоваться.

Конечно же, Дима знал, что ответ будет именно таким. И тем не менее он почувствовал, как внутри него все похолодело. Ему сделалось жутко от осознания того, что его бывший друг отдавал приказы по уничтожению Петербурга. Быть может, именно Бранн отправил «ликвидаторов» разрушить Спасскую и тем самым убил его жену.

В каком—то смысле признание Киву ударило его сильнее, чем телекинетическая волна Лонгвея. Нет, Дима всегда понимал, кто этот румын на самом деле, но почему всё сложилось именно так? Мысли об Эрике пронеслись в его сознании болезненной волной, пробуждая жгучую ненависть по отношению к Киву. Впервые Лескову настолько сильно захотелось убить кого—то. Даже не Уилсона и его зажравшуюся свору, а именно Бранна.

Однако эти мысли ни на секунду не отразились на его лице. Сейчас нужно было попытаться доставить своих людей в Россию, а поквитаться с этим ублюдком можно будет на следующий день. Киву не успеет восстановиться так быстро, зато он, Лесков, уже сможет обратиться в кайрама. И он будет сильнее.

Тем временем Эрик и Владимир осторожно положили Миколу на сидение. От боли парень до сих пор пребывал без сознания, и, наверное, сейчас это было к лучшему — можно хоть ненадолго отложить страшный разговор о смерти его брата.

Рядом с Миколой расположился Ханс. После гибели Кристофа от него, прежнего, не осталось и следа. В машине сидела лишь бледная тень когда—то веселого и доброго парня. Глаза его сделались пустыми, на лице застыла мрачная маска равнодушия. Война имела свойство опустошать не только земли, но и души, и Ханс не стал исключением.

Владимир Иванович, Данила и Илья тоже предпочитали хранить молчание. Они сели в машину с предчувствием неминуемой смерти. Лишенные способности считывать энергетику, они ощущали себя совершенно беспомощными. Пройти такой путь, одолеть Лонгвея, чтобы погибнуть сейчас, доверившись этому ублюдку.

Последним в машину забрался Фостер. Он сел за руль, и вскоре машина тронулась с места. Они ехали в гробовой тишине, погруженные на самое дно своих мыслей. Никто не стремился заговорить первым. Это тяжелое безмолвие обрушилось на них, олицетворяя собой всю горечь сегодняшнего дня: и отчаяние, и усталость, и страх, и боль потери.

Дима толком не помнил, как уничтоженная база исчезла из виду, как менялись пейзажи, как догорел рассвет. Он сидел, прижавшись виском к прохладной поверхности стекла, уставший и опустошенный. Всё происходило будто во сне, холодном и обволакивающем, как болотная жижа. В этот момент мужчина поймал себя на мысли, что смотрит в окно и не видит ровным счетом ничего — в его сознании были только лица его погибших друзей.

— Почему? — внезапно произнес он, после чего перевел взгляд на Бранна. — Я же знаю, что вы не будете подставляться просто так. Так почему же помогли нам?

Киву ждал этого вопроса. Не от Вайнштейна и остальных «энергетиков», а именно от него, Димы. Его глаза встретились с глазами Лескова, после чего Киву почему—то отвел взгляд.

— Вы никогда не желали принимать случившееся как данное, — тихо отозвался он. — Всегда задавали вопросы, всегда стремились докопаться до сути… Впрочем, в этом мы с вами похожи.

Лесков не ответил, лишь выжидающе смотрел на своего собеседника. Тогда Бранн задумчиво продолжил:

— У меня действительно были личные причины избавиться от Лонгвея. В какой—то момент наши интересы перестали совпадать.

— Да кто вообще такой этот Лонгвей? — не выдержал Данила.

— Никто, — усмехнулся Киву. — Просто какой—то случайный полукровка, чья оболочка приглянулась бестелесному.