Выжившие

Пьер застыл на месте, уставившись с разинутым ртом на сковородку. Бенжамин шагнул к плите, повернул ручку и включил огонь на максимум. Он отошел назад и встал рядом с братом. Сквозь дым слышался тихий звук, рыба била хвостом по сковороде, казалось, что ее хлопки ускоряются в такт с увеличивающимся жаром. Бенжамин почувствовал, что ноги его больше не держат, и ухватился за спинку стула. Резкий шипящий звук, и рыба лопнула, на сковороду вылились кишки, дым стал гуще, и от всего происходящего Бенжамину показалось, что вмешался сам Господь Бог. Солнечные лучи создавали в дыму каналы, столбы, божественные шлюзы, по которым рыба напрямую попадала в Царствие Небесное. Внезапно Бенжамину все стало кристально ясно, словно все происшествия на земле сконцентрировались вокруг этой сковородки, словно планета всем своим весом давила на газовую плиту.

Все кончилось.

Стало тихо.

Бенжамин подошел к сковородке, положил ее в мойку и включил воду, одно шипение сменилось другим, а потом все стихло. Он посмотрел на маленькую обугленную рыбку на сковородке. Он выбросил ее в мусорное ведро и набросал сверху бумагу. Он подошел к Пьеру, который застыл в нескольких шагах от плиты.

– Так нельзя, Пьер!

Пьер серьезно взглянул на брата.

– Уходи, я со всем разберусь, – сказал Бенжамин.

Пьер ушел. Бенжамин увидел, как он припустил к сараю. Бенжамин отскребал прилипшую рыбью кожу от сковородки, поливая ее горячей водой.

Затем он вышел и сел на ступеньки. Снаружи было так светло, что в глазах у него потемнело. Он услышал в доме какие-то звуки, шаги на лестнице, к нему подошла собака, проснувшаяся от послеобеденной дремы.

– Яхаду-яхадо, – прошептал Бенжамин – так всегда приманивала собаку мама – и похлопал себя по коленям. Молли запрыгнула к нему на руки и улеглась. Он гладил собаку и чувствовал, как успокаивается ритм сердца от того, что к его груди прижимается ее теплое тело. Он встал, спустился по тропинке к озеру и уселся вместе с Молли на большой камень. Казалось, что произошло затмение, и когда цвета вернулись к нему, Бенжамин понял, что не ошибся: мир изменился. Он видел рябь на поверхности воды, оставшейся от всплывшей за кормом рыбы. Он видел круги на воде, обратил внимание, что они не увеличиваются и не уменьшаются. Круги просто становятся рябью. Он взглянул на затон и увидел там что-то необычное. Круги на воде сходились к центру, словно фильм прокручивали задом наперед. Внезапно над озером эхом разнесся крик. Бенжамин оглянулся, пытаясь понять, кто кричит. Затем закричал сам. Он понял, что время не остановилось – оно повернулось вспять.

Он закрыл руками глаза.

– Яхаду-яхадо!

Кто это кричал? Сквозь пальцы он посмотрел на полянку и увидел там маму и папу, они только что проснулись и сидели там. Мама увидела на руках у Бенжамина собаку и позвала ее. И тогда мир снова начал вращаться в правильную сторону.

Он отпустил Молли, которая бросилась к маме, а Бенжамин побежал за ней по тропинке. Родители сидели, уставившись в землю. Мама достала пачку сигарет и положила ее на стол, потянулась к собаке.

– Привет, дружище! – хрипло сказал отец.

– Привет! – ответил Бенжамин.

Он уселся на траву. Тишина. Мама взглянула на него.

– Почеши мне спинку, – попросила она.

Бенжамин встал, подошел к маме, она прикрыла глаза и блаженно вздохнула, когда его рука оказалась у нее под свитером.

– Подожди, – сказала она и расстегнула лифчик, чтобы ему было удобнее чесать. Он почувствовал след от резинки на ее коже, когда провел рукой от шеи вниз к лопаткам. И он чесал ей спину именно так, как ей нравилось, потому что ему хотелось, чтобы этот момент никогда не кончался. Мама взглянула на Бенжамина.

– Почему ты плачешь, милый?

Бенжамин не ответил, продолжая почесывать мамину спину.

– Что случилось?

– Ничего, – ответил он.

– Мальчик мой, – сказала мама. – Не надо плакать.

И она умолкла, склонив голову.

– Чуть ниже.

Уголком глаза Бенжамин заметил сестричек Ларссон, они брели в сторону беседки. Здесь они остановились, оглядывая происходящее. Он чувствовал, как бьется его сердце. Он думал о рыбе, о дымящей сковороде, о коже, приставшей к поверхности сковороды. Куры смотрели на него. Они знали, что он натворил, и молча осуждали его.

А он чесал спину мамы и не мог отвести взгляд от кур. Он не решался посмотреть на стол, боялся, что увидит там остатки обеда, поймет, что они только что поели и что мама и папа сейчас пойдут на свою сиесту.

Глава 5 20:00

Бенжамин стоит у воды с букетом засохших лютиков в руке. Рядом стоят его братья. В руках у Нильса урна. Она тяжелая, так что он все время перекладывает ее из руки в руку, у него озадаченное выражение лица, словно мама застала его в постели.

– Нужно что-то сказать, – говорит Нильс. – Или как это вообще делается?

– Не знаю, – отвечает Бенжамин.

– Нужна какая-то церемония или как?

– Пожалуй, просто сделаем это.

– Подождите, – говорит Пьер. – Мне нужно отлить.

Он отходит на пару шагов, поворачивается к озеру и расстегивает штаны.

– Знаешь что, – говорит Нильс. – Все-таки нужно как-то посерьезнее относиться ко всему этому.

– Согласен. Но мне нужно отлить.