Выжившие. Что будет с нашим миром?

Правда, по-настоящему этот фактор начал работать только в двадцатом веке, когда, во-первых, были ликвидированы массовые эпидемии, уносившие миллионы людей (прежде всего – генетически слабых, с пониженным жизненным тонусом), а во-вторых, медицина достигла такого уровня эффективности, который позволял сохранять жизнь особям даже с явными наследственными аномалиями. Действие естественного отбора было таким образом резко ослаблено, и в генофонде человечества стал накапливаться груз летальных мутаций.

Напомним, что «грузом мутаций» принято называть всю совокупность вредных генетических изменений, имеющихся у человека. В подавляющем большинстве «летальными», то есть приводящими к смерти, они, разумеется, не являются и также в подавляющем большинстве находятся в рецессивной, то есть «непроявленной», форме. Ранее человек, накопивший критическую массу подобных мутаций, попросту умирал, и дефектный материал изымался из генетического оборота. Теперь же благодаря усилиям медицины такой человек полноценно живет, более того, создавая семью, передает этот «груз» следующим поколениям. А они неизбежно наслаивают на него собственные аномалии. За последние сто лет данный «груз» вырос настолько, что уже сказывается на генотипе всего человечества.

Свою лепту сюда внесла и война. С появления в XIX веке массовых армий, формируемых не по найму, а путем принудительного рекрутирования, начал работать мощный механизм «антиотбора»: в армию призывались и в результате военных действий гибли в первую очередь те, кто по своим физическим, а следовательно, и генетическим качествам принадлежал к верхней границе нормы. Глобальные европейские войны эту границу неуклонно снижали. Известно, например, что после блистательных побед императора Наполеона средний рост французов уменьшился на два сантиметра. Такова была плата нации за империю. Можно, кстати, с достаточной уверенностью предположить, что успех идей фашизма в Германии, равно как и успех идей большевизма в России, не в последнюю очередь был вызван именно этими обстоятельствами. Обе нации понесли колоссальные потери в течение Первой мировой войны, и общественное сознание сместилось в сторону психопатических аномалий. Оно стало неустойчивым, невротическим, склонным к заражению самыми бредовыми комплексами.

О том же свидетельствуют и вспышки нынешних эпидемий. СПИД, лихорадка Эбола, атипичная пневмония, птичий грипп и некоторые другие болезни, время от времени выползающие из экзотических уголков мира, на языке биологии говорят об одном: генофонд человечества нестабилен, распада его можно ожидать уже в ближайшие годы. Пока средствами медицины эти эпидемии удается в какой-то мере держать под контролем, но не исключена возможность некой «сверхбыстрой» инфекции, которую уже нельзя будет остановить. Именно таким путем регулируется численность популяций в животном мире, и природа, скорее всего, пытается сейчас включить уже известный ей механизм.

Отсюда вытекает необходимость чистки глобального генофонда, удаления из него тех мутаций, которые представляют угрозу для всего человечества. В принципе эта проблема решаема. Характерно, что правительства некоторых европейских держав, Англии и Франции например, несмотря на накал страстей вокруг новых биологических технологий, уже узаконили исследования в этой области. Слишком заманчивые перспективы здесь открываются. Однако, как и в случае с образованием, решение данной проблемы будет доступно отнюдь не всем. Очистка средствами генной инженерии родительского генотипа, «терапевтическое клонирование» – выращивание «запчастей» человеческого организма, «персональная медицина» – то есть производство лекарств, учитывающих не общие, а индивидуальные особенности человека, еще очень долго будут обладать фантастической стоимостью. Воспользоваться ими сможет лишь тот класс людей, который принадлежит к мировой элите. А это в свою очередь означает, что «когнитивное расслоение» будет закреплено не только социально, но и биологически, в предельном случае разделив все человечество на две самостоятельные расы: расу «генетически богатую», представляющую собой сообщество «управляющих миром», и расу «генетически бедную», обеспечивающую в основном добычу сырья и промышленное производство.

Метафорически это состояние было описано Гербертом Уэллсом в романе «Машина времени»: человечество будущего там оказывается разделенным на ангелоподобных элоев, благоденствующих во дворцах, и дегенеративных морлоков, обитающих на подземных заводах.

В действительности ситуация может быть даже хуже: современные «морлоки» с их интеллектом кретина будут неспособны на какой-либо внятный протест. Равным образом они постепенно потеряют умение выполнять хоть сколько-нибудь квалифицированную работу, и потому их способность к индустриальному производству вызывает сомнения.