Выжившие. Что будет с нашим миром?

Когда мы хотим разобраться в морали, ее возможностях, нам нужно исходить из более конкретного, расчлененного представления об обществе. Есть такие сферы общества, как экономика, социальная организация, там действуют законы, едва ли не такие же строгие, как в природе. Мораль же имеет в виду совершенно другую перспективу, в которой человек действует не как существо, детерминируемое извне, а как существо самодетерминируемое. Как существо, которое хочет не просто жить, а жить наилучшим образом и, следовательно, помещает себя в некую идеальную перспективу человеческого общения.

Что получается, когда люди встречаются друг с другом как моральные существа, движимые стремлением к высшему, наилучшему? Тогда они образуют полис, вступают в политическое общение. Полис – общение людей, поскольку они свободны и стремятся к высшему благу. Это пространство, которое находится по ту сторону экономики, по ту сторону семьи, по ту сторону необходимости. Политическая сфера – пространство, где люди общаются между собой, поскольку они ничем не обременены, обладают досугом и стремятся к некой достойной социальной жизни. Поэтому они организуются вокруг общего блага, которое находится вне экономических, социальных и иных приватных, эгоистических интересов каждого в отдельности. Это тот же этический принцип, но только в другой, объективированной форме. Мы попадаем в сферу публичного пространства, политики, поскольку: а) объединены общим благом и б) строим при этом свои отношения на неких началах справедливости. А справедливость – это те же самые моральные добродетели, но взятые в их внешнем проявлении, в том виде, в каком они обнаруживаются в человеческих отношениях. Справедливость есть нравственно санкционированный способ, каким мы распределяем между собой выгоды и тяготы совместной жизни. В социальной сфере все эти выгоды и тяготы распределяются силой – у кого силы больше, тот и прав. В экономической сфере – у кого больше денег. А в политике – по справедливости. Таков образ человека как разумного и политического животного и полиса как адекватного способа его существования в его замысле, в идеальной сущности – образ, который блестяще выведен и обоснован Аристотелем и который, на мой взгляд, остался на все последующие времена, вплоть до наших дней, прекрасным образцом и ориентиром.

Новое время, конечно, многое изменило. Экономика и социальность проникли в сферу политическую, подчинили ее. Они ее залили, отравили, деформировали до такой степени, что вычленить политическую сферу в жизни современного общества уже довольно сложно. Тем не менее она не исчезла. Например, выборы: один человек – один голос; олигарх, бомж – никакой разницы. Почему? Потому, что за каждым из них признается моральное достоинство. Правда, не только экономика и социальная стихия проникли в политику и оказали на нее деградирующее воздействие, но и политика проникла в экономику и социальную сферу, придала им более благородный вид.

Я думаю, что определение политики как борьбы за власть – узкое, ограниченное понимание. Отсюда представления о политике как о той области, где господствует сила, насилие. Но насилие – это чужеродное политике явление. Политическая деятельность разворачивается по ту сторону насилия. Она представляет собой, скорее, сферу речи, совместных практически-духовных поисков людей. Если же понимать политику как концентрированное выражение экономики, как обслуживание экономики, чем она сегодня по преимуществу и является, тогда, конечно, она оказывается сферой, враждебной морали, чужеродной канонам золотого правила. Сперва политику низводят до борьбы социально-экономических интересов, объявляют грязным делом, а потом говорят, что она находится вне морали. Это – рассуждение на манер фокусника, вытаскивающего из-за пазухи кролика, которого он предварительно туда спрятал. В действительности политика, понятая как пространство, которое создают люди, поскольку они свободно принимают решения, стремятся к достойной, справедливой жизни, не только не противоречит морали, но является ее продолжением. Мораль – индивидуальная перспектива совершенствования, а политика и публичная жизнь – это коллективная перспектива того же самого. Я хочу достичь совершенства, но индивидуально сделать этого я не могу, поскольку распоряжаюсь индивидуально только собой. Поэтому мы и собираемся коллективно, объединяемся политически. Объединяемся в полис. Конечно, сегодняшняя политика и сегодняшние государства очень далеки от полиса, но тем не менее они в духовном, нравственном смысле что-то значат в той мере, в какой выступают в качестве продолжения последнего. В этом вопросе я солидаризуюсь с Ханной Арендт, которая, думаю, намного ближе к истине в понимании политики, чем другие политические мыслители.