Выжившие. Что будет с нашим миром?

Собственно, ничего нового мы тут не высказываем. Вся техносфера уже с момента своего зарождения представляла собой гипертрофию (и улучшение) многих человеческих качеств. Меч и копье являлись технологическим «продолжением» рук, нож и топор выполняли те функции, для которых недоставало силы ногтей, повозка, а затем механический транспорт ускоряли передвижение, письменность расширяла коллективную память до объемов целых тысячелетий. ХХ век если как-то и отличался от конфигураций предшествующих достижений, то только тем, что теперь надстраивались более сложные биологические процессы: появились аппараты искусственного дыхания, искусственного кровообращения, искусственная почка, биомеханическое протезирование конечностей. Причем здесь прослеживается выразительная тенденция: сближение и внедрение технопериферии непосредственно в человеческий организм. Это демонстрируют нынешние электростимуляторы сердца, вшиваемые в грудную клетку, искусственные клапаны, вены, артерии, сделанные из полимерных материалов, искусственные суставы, искусственные «заплаты» в гортани или кишечнике. Данная тенденция хорошо иллюстрируется эволюцией такого всем нам знакомого оптического приспособления, как очки, которые сначала представляли собой шлифованные драгоценные (полудрагоценные) камни, подносимые к глазу, далее превратились в «монокль» с держателями разного рода, затем стали парными, надеваемыми на переносицу, недавно редуцировались до линз, которые можно вставлять под веки, и, наконец, сейчас вытесняются рутинной хирургической операцией по подтягиванию роговицы. И, возможно, потомки будут с изумлением взирать на фотографии нашего времени, сочувствуя людям, вынужденным, чтобы видеть, носить на лице вычурное, тяжелое, неудобное оптическое устройство.

То же самое, вероятно, произойдет и с нынешней техникой. Операции по вживлению простейших чипов, позволяющих человеку непосредственно управлять компьютерами, начали производиться уже несколько лет назад. Первые результаты выглядят весьма перспективно: временной интервал между принятием решения и его техническим исполнением значительно уменьшается. Это, в свою очередь, увеличивает совместимость человека и техносферы, и потому «наступление машин», о котором когда-то писал Кевин Уорвик, будет продолжено (16). Теперь дело, как и в случае с клонированием человека, заключается только в удешевлении и повышении надежности этих биопластических операций.

Нет сомнений, что необходимый результат будет достигнут.

А катализатором такого процесса, как обычно, послужит война.

Мы уже говорили, что, несмотря на все гуманитарные нормы, выработанные человечеством, несмотря на все международные законы и установления, с какой-то роковой неизбежностью начинает сейчас разворачиваться громадный цивилизационный конфликт между Югом и Западом: между Миром ислама, добивающимся реального равноправия, и Атлантической цивилизацией в лице Соединенных Штатов Америки, пытающихся сохранить колониальное статус-кво. Со стороны Юга здесь используются глобальные террористические стратегии, опирающиеся на фанатизм и традиционно низкую в культуре ислама ценность человеческой жизни. Запад ведет войну классического «европейского типа», основанную почти исключительно на технологическом превосходстве.

И вот тут возникают вполне очевидные трудности.

Современные компьютерные системы могут просчитывать миллионы вариантов в секунду, но принятие окончательного решения все же остается за оператором. Можно создать автомат, танк, самолет практически с идеальными техническими характеристиками, но использовать это военное совершенство будут солдаты, далекие от каких-либо технических идеалов.

Вопрос этот, кстати, возник не сегодня. Еще в 1960-х годах, когда в Советском Союзе и США начали создавать сверхзвуковую военную авиацию, неожиданно выяснилось, что вести бой «на сверхзвуке» новейшие истребители не способны: пилоты машин просто не успевают отреагировать на быстро меняющуюся ситуацию. Пришлось снимать с истребителей пушки и пулеметы и оснащать их ракетами для поражения целей с дальней дистанции. Несколько позже аналогичная история произошла с советским танком Т-80, когда выяснилось, что его действительно выдающиеся инновационные боевые качества экипаж может использовать не более чем на сорок процентов.

Биологические реакции человека – вот что служит сейчас главным ограничителем военного могущества Запада. Они сводят на нет преимущества высокоточного оружия современности, и они же, снижая темпы принятия оперативных решений, позволяют критическим ситуациям развиваться в значительной мере спонтанно.

Это особенно ощутимо при операциях наземного типа, которые часто оказываются непродуктивными из-за «диффузных», партизанских действий противника.

То, что Запад выигрывает в небе, он затем проигрывает на земле.

Ожидается, что новый цивилизационный прорыв будет совершен именно в данном технологическом направлении.