Выживший Хью Гласс. Настоящая история

Когда Жану было четырнадцать, а его брату Пьеру соответственно шестнадцать лет, их отправили на остров Мартиника в частный лицей. Здесь они получили глубокие познания в области гуманитарных наук. По окончании школы они решили продолжить обучение в университете Сен-Круа, где начали изучать философию.

«Мой брат Пьер и я грезили о торжестве свободной Испанской Америки. Вдобавок ко всему мой брат Александр стал моряком, а затем и капитаном торгового судна. Он рассказывал нам о своих недавних путешествиях на Кубу, в Мексику и Южную Америку. Рассказывал о странных обычаях туземцев. Все эти истории настолько очаровали нас, что вскоре мы и сами захотели стать моряками. Вдобавок ко всему прочему, мы были еще достаточно молоды для начала морской карьеры» (Журнал Жана Лафита).

Забросив обучение в университете, они с Пьером твердо вознамерились стать моряками. Брат Александр их поддержал, а вот бабушка была в ужасе от открывающихся перспектив. Тем не менее остановить Жана и Пьера уже ничто не могло. Вместе со своим дядей, у которого было небольшое двухмачтовое судно и каперское свидетельство, они отправились в свое первое плавание.

Привыкнуть к образу жизни моряков оказалось непросто, но Жан и Пьер отступать были не намерены. День за днем они наряду с обычными моряками драили палубу и держали вахту. Увидев такую настойчивость, их дядя вскоре растаял и стал все чаще делать племянникам поблажки.

Через пару дней они увидели на горизонте небольшое испанское судно. Оно явно шло с Кубы к берегам Испании. То есть было доверху набито товаром. Каперское свидетельство было чем-то вроде морской индульгенции, разрешающей Лафитам грабить все испанские суда. Так почему бы и не воспользоваться этой возможностью? В конце концов быть пиратом куда интереснее, чем быть обычным моряком. Дядя предложение поддержал. Он и сам собирался поживиться товарами этого небольшого испанского суденышка. Поймав попутный ветер, они очень быстро настигли торговое судно. Моряки быстрыми и отлаженными движениями перекинули трапы и чуть ли не в считанные секунды оказались на борту торгового судна. Жан и Пьер чуть замешкались, поэтому перешли на борт последними. Здесь уже вовсю шла драка. Моряки по большей части быстро сдавались, надеясь получить тем самым драгоценное право на жизнь, а вот офицерский состав стоял насмерть. Численное превосходство и эффект неожиданности были на стороне Лафитов. Без каких-либо накладок они получили доступ к складам. Один за другим ящики с товаром перекочевывали с одного судна на другое. Впрочем, товар – дело хорошее, но все-таки второстепенное, деньги поинтереснее будут.

Весь офицерский состав собрали на палубе корабля. Их связали и избили. В конце концов помощник капитана не выдержал и взмолился о пощаде.

– Да не знает никто из нас, где тут деньги. Ключи от сейфа есть только у капитана! – в отчаянии прокричал бедолага. Дядя Жана и Пьера, которого звали Антуан, презрительно скривился и нацелил на несчастного свой мушкет. Раздался выстрел, когда пороховое облако немного рассеялось, стало очевидно, что помощник уже никогда и ничего не скажет. Та же участь постигла и других приближенных к капитану людей. Оставался только хозяин судна.

– Держи его на мушке, – приказал Антуан Жану. Тот послушался и стал с интересом смотреть за тем, что будет происходить дальше.

Антуан Лафит стал задумчиво ходить взад-вперед. И без того морально сломленный капитан от этого мельтешения перед глазами и вовсе впал в какое-то пограничное с истерикой состояние.

– Вы уверены, что не хотите нам ничего рассказать? – медленно и вполне дружелюбно поинтересовался Антуан.

– Уверен, – сквозь зубы процедил капитан торгового судна.

Антуан, предвидя его ответ, достал из кармана увеличительно стекло. Он задумчиво рассматривал этот чересчур громоздкий для карманов предмет. Жан уставился на дядю во все глаза. Он понятия не имел, зачем Антуану это стекло. Дядя Лафита зачем-то обернулся и посмотрел на небо. Солнце было в самом зените. Тогда Антуан стал нацеливать на капитана стекло. Со стороны процесс казался по меньшей мере странным. Тем не менее Жан все-таки догадался о смысле манипуляций дяди быстрее, чем те возымели действие. Через мгновение капитан дернулся и взвыл от боли. Если бы не сообразительность Жана, он бы уже выстрелил от неожиданности. Жан был готов к такой реакции капитана, поэтом беспристрастно продолжал держать того на прицеле.