Выживший на адском острове

– Да мне все равно, главное, что рядом такая восхитительная женщина!

– Надеюсь, вы не войдете в роль?

– Это зависит от вас. Хотя нет, у меня уже есть невеста, правда, далеко отсюда.

– Не повезло ей.

Сосновский удивился:

– Это еще почему?

– Ваша работа не подразумевает частого, я уж не говорю – постоянного нахождения дома, в семье.

– Ну, когда-нибудь война закончится и мы заживем обычной жизнью.

Женщина вздохнула:

– Мне тоже очень этого хочется. Теперь о Биккеле. Он приедет сюда ориентировочно после 18.00.

– А что мы будем делать до 18.00?

– Ничего. Вы можете принять душ, послушать радио, впрочем, долго вы этого не выдержите, можете почитать книгу, в книжном шкафу, если вы заметили, приличная библиотека. Я займусь хозяйством, приготовлю ужин.

– Ну что ж, так – значит, так. Душ приму, читать не буду, отдохну. Кто знает, что нас ждет ночью?

– Ночь.

– А вы не обделены юмором.

– Для меня юмор – это защита от страха.

– Понимаю.

– Я пойду в спальню, переоденусь.

– Мы можем перейти на ты и по имени?

– А надо?

– Так гораздо проще.

– Я согласна.

Женщина ушла в комнату и вышла в красивом облегающем халатике.

Сосновский рассмеялся:

– А сама говорила, чтобы я держал себя в руках, другими словами, не приставал. Но разве мужчина устоит при виде такой фигуры?

– Извините, ничего другого из домашней одежды я не ношу. Но вы же разведчик, офицер, должны уметь сдерживать себя.

– Придется. Я в душ, для меня здесь есть что-нибудь переодеться?

– Есть. Домашний халат.

– Превосходно. Мы оба в халатах.

– А что? Так ходят дома большинство людей.

Он усмехнулся и посмотрел на свою спутницу…

Биккель приехал в 18.30.

Дверь ему открыла Рутенгот.

– Добрый вечер, Ева!

– Добрый вечер, Карл. Гауптштурмфюрер ждет вас.

– Ты вот что, Ева, пойди прогуляйся по улице. Недолго, минут тридцать, зайди в магазин, купи что-нибудь. И посмотри, не контролируют ли тебя.

– Хорошо, Карл. Один вопрос.

– Давай.

– Мне долго быть здесь?

– Нет, всего одну ночь, завтра гость уедет.

Женщина вздохнула:

– Целую ночь.

– А что не так, Ева?

– Да нет, все нормально, но я – одинокая женщина, представляешь, каково мне будет спать, зная, что рядом привлекательный, сильный мужчина?

Биккель улыбнулся:

– Ну, Ева, здесь я ничего поделать не могу. Это ваши дела.

– Я сама запретила ему приставать ко мне.

– Повторяю, это ваши дела.

– Я поняла.

Рутенгот покинула квартиру.

Закрыв за ней дверь, майор почувствовал дыхание сзади. Обернулся. На него смотрел ствол «вальтера».

– Ты что, капитан?

Сосновский убрал пистолет.

– Посмотрел, ты ли это на самом деле.

– Посмотрел?

– Да.

– Тогда за дело, у меня мало времени. Пойдем на кухню.

Сели за стол.

Биккель спросил:

– Добрались до Пауля благополучно?

– Странный вопрос, иначе меня бы здесь не было.

– Да, после крушения истребителя прошло уже столько времени, а комиссии не дают нам покоя.

– Кстати, майор, немцы копают только в Ольденхорсте или на патронном заводе тоже?

– Только в части. Специалисты выезжали в Хенсдорф, но ничего особенного не нашли.

– Цеха восстановили?

– Да. И основной, и дополнительный.

– Что у тебя есть, чтобы помочь организовать проведение завершающего этапа операции?

– Ну, первое то, что охрану секретного объекта сначала усилили, а потом возвратили прежний режим. Днем у дополнительного цеха, точнее, за ограждением, но в непосредственной близости, неполный взвод эсэсовцев в два отделения. Это шестнадцать человек. Ночью – отделение.

– Отделение, как положено, восемь эсэсовцев?

– Да, у цеха на территории четверо. Еще четверо отдыхают в фургоне у южной стороны, там, где въездные ворота. В цехе днем около десяти инженеров и рабочих во главе с оберштурмбаннфюрером.

– Продолжай.

– Второе. Из Нюрнберга в Хенсдорф перевезен главный конструктор проекта «Алиса» Мартин Айзенберг. Капризная и высокомерная личность и в то же время трусливая. По инструкции РСХА, он должен проживать вместе со всеми специалистами в особом помещении второго цеха. Это не подошло ему. Затребовал, чтобы его поселили в отдельной квартире или доме. Не знаю, почему начальник объекта оберштурмбаннфюрер Йохан Бремеринг пошел на уступки, но каждый вечер он вывозит Айзенберга на полигон у Хенсдорфа, где во внутренней зоне есть дом, в котором конструктору подготовлены апартаменты, а утром подвозит его обратно на завод.

Сосновский прервал Бриккеля:

– Стоп, Николай! Оберштурмбаннфюрер лично возит Айзенберга?

– Да, на выделенном полигону «Опеле».

– Почему такой важной персоне не дали более комфортабельный автомобиль?

– В целях обеспечения секретности.

– Охрана?

– Нет.

Сосновский удивился:

– В смысле?

– В прямом. Бремеринг и водитель-охранник.

– Вооружение?

– «Вальтер» и «Шмайссер», последний, уверен, – на заднем сиденье.

– Так, это уже лучше. Во сколько они убывают из Хенсдорфа на полигон и обратно и по какой дороге?

Майор ответил:

– Дорога тут одна. А по времени? Вечером это обычно в 19.00 плюс-минус две-три минуты, прибытие на полигон в 19.10 с тем же допуском. Утром выезд в 8.00, прибытие в 8.10.

– Ясно. Тебе передавали задание наладить отношения с начальником гестапо? Получилось?