Выжженная земля

– Еще скажите что, отпустите мне грехи! Вы священник или частный детектив?!

– Моя задача состоит в том, чтобы узнать, где находится девушка сейчас, что с ней случилось. – Александр облизнул губы и продолжил – Если вы дадите нужную мне информацию, то я добьюсь для вас лучших условий содержания. Расскажите куда вы выбросили ее тело и отец девушки сможет предать дочь земле.

– С радостью рассказал бы вам что с ней сделал, но это дохлый номер. Приходить сюда ко и чего-то от меня хотеть, словно у вас есть что предложить, словно у меня есть что у вас попросить. В мире нет абсолютно ничего, чтобы вы с вашими вялыми ручонками, могли сделать, потому что я никого не убивал и никого не закапывал, и не насиловал, и не пытал. И при всем желании не смог бы вам помочь, даже если бы захотел. А я не хочу.

– Если вы убивали никого, то почему вас взяли в оборот? – недоверчиво спросил детектив

– Я учился на первом курсе с Виолеттой Серовой. Это третья жертва. Мы переписывались некоторое время, все было невинно… Когда девушки пропали, в дом родителей пришли с обыском и нашли какие-то вещи в моей спальне. – Ларин говорил быстро, словно выстреливая словами из пулемета, его полосатая, черный с белым рубашка слегка взмокла, а сжатый кулак нервно трясся в воздухе. – Я не успел опомниться, как меня скрутили и посадили в камеру.

– А что за вещи были найдены в вашем доме?

– Документы всех девушек, личные вещи, много всякого барахла в черной коробке. – Заключенный на пару мгновений прикрыл глаза, пытаясь вспомнить то ли судебное заседание на котором предъявляли улики, то ли непонимание, когда видел, как полицейские извлекали вещи из его комнаты. – Прокурор на суде показывал их все и говорил что типа моя коллекция и всякое подобное. Мол я их оставил себе, как напоминание о том, что совершил.

– Трофеи. – произнес Маслов, продолжая смотреть в глаза убийцы, ловя его реакцию на это слово, но в них ничего не было. – Серийные убийцы оставляют у себя что-то от убитых, как доказательство для самих себя, показывающие, что убийство не плод больной фантазии.

– А я , что сказал?! – злобно огрызнулся заключенный. – Но меня все ненавидели и еще до суда было ясно, что из-за решетки мне не выйти. Адвокат просил подписать признание, мол если подпишу, то отделаюсь 20 годами. – Ларину стало тяжело говорить, он сжал губы и напряг челюсть, пытаясь перебороть волнение и злость, копившуюся внутри годами.

– 20 лет! – сказал заключенный спокойным голосом, еле произнеся последнее слово. – Они просили дать мне 20 лет за то чего я не совершал.

– А что вы ответили?

– Я послал его подальше! – крикнул Ларин и его крик оглушил на мгновение Маслова. – Никакого признания, я же не убийца, а так бы точно им стал еще до вынесения приговора. Сейчас пожизненное мотаю и здесь меня тоже не любят.

– Почему?

– Ходят слухи, что я изнасиловал и убил семь девушек… Вы не знаете, что это значит в тюрьме? Меня спасает только то, что сижу в одиночке, но иногда случаются непредвиденные обстоятельства.

– Извините. – искренне произнес Александр, – Почему вы не подали на обжалование приговора?

– Подавал, но безрезультатно. Я самый жестокий человек в округе и к моему делу отношение иное. Нет возможности выйти отсюда на своих ногах и остается только говорить о своей невиновности, потому что это правда. Однако мне никто не верит, даже мои родители уехали отсюда.

– Послушайте Андрей, я расследую это дело вопреки желанию полиции, которая закрыла глаза на некоторые несоответствия в вашем деле. – сказал Маслов, пытаясь втереться в доверие к арестанту.

– Да, у этих мразей была куча несоответствий! У меня алиби на время первых убийств, однако это на суде умалчивали как, могли и пальчиков моих на найденных вещах не было. Нормальный адвокат мне бы помог, а этот чувырло только ручку мог подсовывать и мычать "подпиши".

– То есть вещи нашли у вас в комнате. Но вы к ним получается не прикасались?

– Интересный поворот не так-ли?! – без капли иронии выпалил Ларин

– А полицейские до дня обыска к вам обращались?

– Приходили один раз, спрашивали о Виолетте, с которой мы часто виделись и переписывались все время. Я часто над ней шутил и они это знали из переписки. Тогда все объяснил им, типа она не обижалась и мы просто смеялись друг над другом. Обычные шутки ниже пояса, если бы ей не нравилось – добавила бы в Ч/С и дело с концом, но все было нормально. Полицейские отстали, а спустя четыре дня пришли с обыском. Залезли под пол моей комнаты, отковыряли доски и нашли коробку. Я даже не знал, что их можно отковыривать. Меня бы отец прибил, если б я этот паркет тронул.

– Они не могли прийти ни стого, ни с сего. Должна была быть причина. Кроме переписок и шуток между вами ничего не было? – спросил Маслов, неожиданно почувствовав сочувствие к собеседнику.

– Нет, говорю же. Все было нормально, я общался так со всеми, некоторые меня любили, другие относились как к клоуну. – с жаром сказал Ларин и вдруг прервался, вытер пот со лба, посмотрел в потолок и добавил, – Да какой в этом смысл, вы мне все равно не поверите.