Выжженная Земля

Голод являлся огромным стимулом. Он заставлял всех жителей поступать либо в рабочие батальоны, либо в народное ополчение. Те, кто не работал или не воевал, просто не получали пайка и умирали. Надежной статистики о жертвах Ленинграда нет, советские источники говорят о 600 000 — 700 000 погибших. То, что Жданов и Коммунистическая партия совершили, мобилизовав гражданское население на труд и оборону, просто немыслимо: 32 000 женщин и девушек служили медицинскими сестрами, 90 процентов членов ленинградского комсомола пошли на фронт, 600 000 детей и подростков постоянно работали на оборонительных сооружениях. Они выкопали 700 километров противотанковых рвов — одними лопатами и кирками. Они возвели 300 километров лесных завалов и построили 5000 блиндажей. Официальная цифра в 600 000 занятых на работах подростков заставляет думать, что в эти батальоны принимались девятилетние и, вероятно, даже восьмилетние дети.

Никогда раньше и больше нигде на земле не удавалось провести подобную мобилизацию населения. Безусловно, не удалось этого сделать при обороне Берлина. Когда военный комендант столицы Рейха потребовал от гауляйтера предоставлять на строительство оборонительных сооружений 100 000 гражданских ежедневно, тот отверг требование как невыполнимое, и более 30 000 человек в день собирать не удавалось.

Коммунистический союз молодежи России представлял собой значительную боевую силу не только в Ленинграде. Из 11000 Героев Советского Союза—награда, соответствующая немецкому Рыцарскому Кресту, — 7000 члены комсомола. Мы не знаем, сколько человек из 7200 кавалеров немецкого Рыцарского Креста вышли из Гитлерюгенда.

Голодные и дрожащие от холода, при температуре минус 40 градусов по Цельсию, дети быстро строили укрепления. Голодные и дрожащие от холода, рабочие трудились в неотапливаемых, поврежденных бомбами заводских зданиях. Смена двенадцать или четырнадцать часов. После этого они тащились домой. Дома не было света и воды; если мебель и книги уже сожжены, не было и огня в печках. На следующий день они снова шли к своим рабочим местам. Любой, кто не выходил на работу, не получал пайка. И горе пораженцам!

Летом они не мерзли, но и хлеба получали меньше, и рабочий день продолжался пятнадцать часов. Были и добровольные смены. Ночью женщины длинными колоннами отправлялись к линии фронта и опорным пунктам с ручными тележками или санками, нагруженными боеприпасами для бойцов, на обратном пути они собирали раненых и тех, кто был слишком слаб, чтобы воевать.

Самым ужасающим зрелищем были жуткие транспорты смерти. Смерть, обычно незаметная в наших современных городах, стала таким обычным и публичным явлением, что чувства людей притуплялись от постоянных встреч с ней. Мужчина, женщина или часто ребенок тащили на кладбище к общим могилам тачку или примитивные салазки —иногда только несколько деревяшек — с мертвым телом, завернутым в тряпье или бумагу.

В таких страшных условиях Жданов и Коммунистическая партия поддерживали машину выживания. И не только выживания. Снова и снова он взывал к генералам: «Мы должны атаковать! Мы должны прорваться у Шлиссельбурга и восстановить связь с Волховским фронтом!»

Он неутомимо создавал планы и передавал их в штаб. Все они строились на одной простой идее: прорыв советской 67-й армии на Неве, в восточном направлении, с одновременным наступлением 2-й ударной армии с другой стороны, с Волховского фронта, навстречу частям из Ленинграда. Это расстояние в самом узком месте составляло менее пятнадцати километров. И в течение девятисот дней эти пятнадцать километров оставались в центре сражения за Ленинград.

Худшее в военных ошибках то, что они неизменно влекут за собой серию дальнейших ошибок. Когда весной 1942 года Гитлер осознал ошибку, совершенную им под Ленинградом осенью 1941 года, он решил ее исправить. «Ленинград должен пасть», — заявил он в директиве № 41, оперативном плане на 1942 год.

Когда Манштейн взял Севастополь, самую укрепленную в мире крепость, Гитлер решил бросить генерал-фельдмаршала, его 11-ю армию и мощную, супертяжелую артиллерию против Ленинграда.

Однако то, что было бы верно год назад, теперь было неверно. Потому что летом 1942 года стратегическим центром тяжести немецкого фронта являлся юг, где шло наступление в направлении Волги и Кавказа. Там, в этом решающем месте, нужно было сосредоточить все наличные силы. Включая 11-ю армию. Цену за ее отсутствие скоро придется заплатить в Сталинграде.

Однако Гитлер тогда не опускался до выслушивания критики. Ленинград должен пасть. План Манштейна был прост и в то же время хитроумен: он намеревался тремя корпусами прорвать советские позиции с юга, выйти на окраины города, затем подождать, пока два корпуса продвинутся на восток и форсируют Неву. И тогда они возьмут город.

Неплохой план. И до сих пор все, что планировал Манштейн, удавалось. Однако Ленинграду суждено было подтвердить известное изречение о «приливах и отливах в делах людей: дела, предпринятые на приливе, удаются; но если момент упущен, предприятия обречены на мели и неудачи».