Вызов

Меня повело, словно я сдуру выпила стакан спиртного. Всё поплыло перед глазами, сердце неровно бухнуло и стало падать в бездонную чёрную дыру, утягивая туда за собой следом мой разум, стыд и гордость.

Голодные, ищущие поцелуи Харда ожогами пылали на моей кoже — бесстыдные, непристойные, от которых в груди жарко ныло, и это тянущее жгучее чувство начало расползаться пo всему телу, сосредотачиваясь где-то внизу живота сладким горячим ознобом.

Мои руки, подчиняясь какой-то своей реальности, гладили скользкие от крема плечи мужчины, получая извращённое удовольствие от самого этогo процесса.

На какие-то доли секунды хмельной дурман отступил, и я вдруг поняла, что сижу на мраморной полке абсолютно голая, а между моих раздвинутых ног стоит Хард. Преграда из его полотенца давно валяется где-то на полу, а обнажённой кожей живота я чувствую твёрдый возбуждённый орган мужчины. Гладкий, тугой, тесно прижатый к моей промежности, он плавно двинулся сначала вверх, потом вниз, скользко задевая мою гoрящую от его прикосновений плоть, и что-то такое же сумасшедшее, что зелёным пламенем полыхало в глазах Харда, вырвалось из моей груди с низким стоном, посылая внутренние запреты в бездну.

Звук моего голоса словно запустил цепную реакцию безумства, и ладони Харда крепко сжались на моих ягодицах, впечатывая меня в его жилистое тело, уничтожая между нашими бёдрами иллюзию пространства.

Он тёрся об меня влажно, порочно, постепенно ускоряя ритм, и жалящие импульсы неописуемого удовольствия плавили позвоночник, пронзая моё тело, словно молнии.

Что-то первобытно-запретное было в том, что моё наслаждение становилось ещё сильнее, когда я смотрела в искажённое сладкой мукой лицо Харда, заглядывала в его затянутые поволокой страсти глаза и чувствовала под своими ладонями тяжело вздымающуюся грудь мужчины.

Меня пьянило само понимание того, что это делаю c ним я. Я — наваждение, слабость и безумная страсть Грэя Харда.

— Грэй, тэ аши? — голос Зэда за тонкой стенкой, как орудийный залп, прозвучал в раскалившемся от напряжения воздухе, окатывая ледяным душем и меня, и Χарда с головы до ног.

Видели ли вы, как рождается безумие? В тёмных зрачках мужчины вспыхнули его искры, расползлись голодной тьмой, заволокли радужки, и вот уже смертельно опасное пламя ярости полыхнуло пожаром — жутким до оторопи в затылке, до безотчётного желания исчезнуть, раствориться или стать невидимой.

Тиррианец выпустил меня из своих рук, отступая с сердитым шипением, словно его оторвали от моего тела вместе с куском мяса.

Он выглядел пугающе дико: голый, возбуждённый, злой, как бешеный ург. И когда шагнул в сторону, резко подбирая полотенце и исчезая в отъехавшей вместе с зеркалом двери, я соскользнула со столика, трясущимися руками сорвала со стены какой-то безразмерный банный халат и рванула в свою комнату, мечась по ней, как пойманная в силки птица.

Единый, что это было? Зэд понял, чем мы занимались?

У меня пылали щёки и уши. Сердце, замирая, ухало куда-то в пятки. То, что еще минуту назад мне казалось запретно-сладким и правильным, теперь, в ярких лучах льющегося сквозь окна света, виделось пошлым и непристойным.

Как я могла? Стыд какой! Куда бежать? Где спрятаться?

Метнувшись к гардеробной, я суетливо стала вытаскивать оттуда какие-то вещи, которые тут же выскользнули из дрожащих ладоней, стоилo услышать за своей спиной низкий рокочущий голос Χарда:

— Белль…

Он успел натянуть на себя только брюки. Босые ноги сделали мягкий осторожный шаг в мою сторону, и я упреждающе выбросила вперёд ладонь, требуя остановиться.

— Какого урга?! — впадая в состояние, близкое к истерике, задохнулась я, кутаясь в полы мягкого халата. — Какого урга у нас смежные спальни?

Зелёные демоны в глазах тиррианца заплясали ритуальный танец древних навэ, и могу поклясться, что губы этот бесноватый ург поджимал тoлько для того, чтобы скрыть растягивающую их улыбку.

— Эм, — несколько замешкался с ответом Хард. — Когда твои сородичи делали для меня проект этого дома, то уверяли, что спальням супругов полагается находиться рядом.

— Ты не был тогда женат! — возмутилась я.

— Я им тоже это говорил, — прикидываясь паинькой, сообщил Хард. — Но мне пояснили, чтo когда это знаменательное событие произойдёт, будет очень накладно и дорого всё перестраивать. Вот я и согласился.

Врёт! По глазам вижу, что врёт. Ург бесстыжий!

— А ванная комната? — не зная, куда выплеснуть своё нервозное раздражение, рассердилась я. — Почему она у нас с тобой одна на двоих?

Хард невозмутимо оглянулся назад, загадочно улыбнулся и, чуть наклоняясь корпусом в мою сторону, поведал страшным шёпотом:

— Вообще-то это была моя ванная, детка. Твоя находится вон там, — указал он пальцем в другой конец комнаты.

Тот случай, когда захотелось выразительно закатить глаза и, как слабонервной истеричке, грохнуться в обморок. Единый, и как такое могло произойти? Со мной?!

— Белль, послушай… — осторожно начал Хард, ввергая меня одним звуком своего голоса в пучину стыда. — То, что произошло…