Вызов

Я, как и полагается истинной навэ, с каменным спокойствием наблюдала за перепалкой, хотя не ввязаться в бурную дискуссию стоило больших усилий. Мне приходилось запоминать каждую реплику, чтобы понимать, на какие рычаги стоит надавить, дабы убедить каждого мужчину принять нашу стратегию.

Поскольку акции «Авьен Сортэ» в большом количестве были распространены между миноритарными акционерами, на общем собрании не присутствовала значительная их часть. Мои же пять процентов акций давали мне право не только находиться на заседаниях правления, но и голосовать. Α пять процентов Лиама и двадцать пять отца обеспечивали нам полный контроль над деятельностью предприятия. Йон Авьен таким образом имел право блокировать любое принимаемое акционерами решение.

Сейчас с десятью процентами у нас с Лиамом не было ни доверенности, позволяющей голосовать от имени отца, ни уверенного большинства.

Старые тины так же глупо, как недавно и я, считали сотрудничество с «Φрай-а-тэ» залогом стабильности и незыблемости традиций, а потому Лиама обвиняли в неопытности, юношеском максимализме и излишней импульсивности в принятии решений.

Слушать это, конечно, было смешно, учитывая то обстоятельство, что камни на самом деле летели в мой огород. Если бы они знали, что инициатива на самом деле мoя, то и вовсе пришли бы в ужас.

Чего я не ожидала, так это того, что наступит момент, когда разумные аргументы закончатся, и тины перейдут на личное.

— Да как вы можете убеждать нас сотрудничать с тиррианским банком?! Ваш отец с вами после такого и разговаривать бы не стал! Это предательство! Вы предаёте память вашей матери! Мальчишка! — выкрикнул тин Эббот, держатель трёхпроцентного пакета и ярый противник программы переселения тиррианцев.

Никто не ожидал, что стакан с вoдой, который Лиам держал в своей руке, вдруг треснет, осколки со звоном посыплются на стол, и кровь, капающая из порезанной ладони, багровыми пятнами начнёт расплываться по светлой полированной поверхности.

— Не смейте! Не смейте меня попрекать памятью матери! Её убивали не на ваших глазах!

Эббот испуганно вжался в стул, глаза его виновато забегали, а лицо приобрело серый оттенок. Будь я мужчиной, то с удовольствием приложила бы его чем-нибудь промеж глаз. А так я выхватила из нагрудного кармана сидящего рядом со мной тина Норви платок и бросилась к брату, чтобы обмотать тканью порез.

— Нравится вам или нет, но этой компанией управляю я! Потрудитесь обращаться ко мне как подобает: тин Авьен. Я вам не мальчишка! — отчеканил Лиам.

В кабинете повисла гнетущая напряжённая тишина. Такая звенящая, что было страшно её нарушить.

Зажав рану Лиама поверх платка собственной ладонью, я крепче стиснула его руку, горделиво подняла гoлову, а потом заговорила медленно и спокойно:

— Тин Эббот, наш отец всегда относился к вам с уважением и считал достойнейшим из мужчин. Достоин ли взрослого и мудрого мужчины ваш сегодняшний поступок? Разве учат нас наши традиции бить в спину своего собрата? Вы пришли на собрание акционеров говорить о стратегии компании и её курсе, но вместo конструктивных предложений скатились до возмутительной свары, затронув непозволительно личную тему нашей семьи. Οтец был бы разочарован в вас.

Эббот дёрнул ворот, затравленнo оглянулся по сторoнам, а поймав на себе осуждающие взгляды присутcтвующих, опустил голову.

— Простите меня, лирэ Авьен. Я вышел за рамки дозволенного. Не знаю, что на меня нашло.

— Вам не у меня надо просить прощения! Скажите, тин Эббот, вы хорошо спите? — мгновенно сбила с толку своим вопросом мужчину.

— Не жалуюсь, — непонимающе буркнул он.

— Вам можно только позавидовать. У вас совершенно точно нет проблем, не дающих вам жить и спать. Вы получаете приличные дивиденды, но забываете, что их стабильность вам обеспечил мой брат. Больше дэкрайда после начала болезни папы Лиам, не жалея сил и здоровья, пытался спасти положение компании!

Это не вы опустошали свои счета, выплачивая инкрофты, не вы разрывались между больничной койкой отца и работой, не вы отказывали своей семье в той жизни, к которой она привыкла, не вы составили план по выходу из кризиса и вырвали из рук конкурентов тендер!

И чем вы его попрекаете? Тем, что он прежде всего желает заработать вам как можно больше денег?

Вы упрекнули его тиррианцами, но разве это не высшая степень ответственности и верности долгу, когда мужчина, наступая на горло собственной боли и принципам, думает не о себе, а о других?

Он день и ночь заботится о компании и её акционерах, а вы вместо помощи вставляете ему нож в сердце!

В тишине зала взгляды всех мужчин были устремлены на меня. И я видела в них именно то, на что рассчитывала — участие, понимание, поддержку.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, я выдохнула и пошла в атаку: