Вызов

«Копы» значит «показания». Мне придется сидеть в комнате с чуваком, пялящимся на мои сиськи, пока я рассказываю ему про свое унижение.

Или, еще хуже, с праведной женщиной, которая станет мне рассказывать, что этого бы не случилось, если бы видео не существовало, если бы я сама не поставила себя в такое положение.

К черту это все.

– Будь я на твоем месте, я бы перегрызала им глотки.

– Я не ты. – Я благодарна Саше за язвительность. Это я в ней и люблю. Она полная противоположность мне, мстительная и уверенная в себе. Я устроена не так. – Я знаю, что ты стараешься. Спасибо. Но мне еще нужно время подумать. Я еще не готова.

Сказать по правде, я даже еле переварила мысль о том, что это вообще происходит, не говоря уже о более серьезных последствиях. Когда вчера утром прозвенел будильник и я проснулась, чтобы пойти на пары, внутри вспыхнуло острое и резкое чувство паники. Меня затошнило при мысли о том, что я буду идти по кампусу, ощущать на себе взгляды, слышать приглушенные разговоры. Замечать, как все оборачиваются, когда я вхожу в комнату. Однокурсников с телефонами на коленях и тем самым видео на экране. Хихиканья и взгляды. Я бы так не смогла.

Поэтому я осталась дома. Как-то раз, взяв паузу от телевизора, я даже написала Ребекке. Не знаю зачем, возможно, чтобы разделить эти страдания. Она не ответила, и это, наверное, к лучшему. Может быть, если мы будем просто игнорировать произошедшее и друг друга, все само собой уляжется.

– С тобой связывался Конор? – У нее настороженный голос, как будто она боится, что я брошу трубку из-за того, что она посмела это спросить.

Я с трудом удерживаюсь от этого. Потому что от одного звука его имени мое сердце пронзает боль.

– Он писал несколько раз, но я его игнорирую.

– Тейлор.

– Что? Все кончено, – бормочу я. – Ты была рядом, когда я его бросила.

– Да, была, и видела, что ты не в себе, – раздраженно говорит она. – Ты сделала все, что могла, чтобы его оттолкнуть. Я это понимаю, ясно? Когда случается кризис такого масштаба, просыпаются худшие комплексы. Ты боялась, что он тебя осудит или ему будет за тебя стыдно…

– Мне не нужна сейчас лекция по психологии, – перебиваю я. – Пожалуйста. Просто забудь об этом.

Ненадолго наступает тишина.

– Ладно, я буду молчать. – Снова тишина, а затем Саша мрачно говорит: – Я рядом. Что бы тебе ни понадобилось. Я брошу все свои дела.

– Я знаю. Ты хорошая подруга.

С улыбкой в голосе она отвечает:

– Да, так и есть.

Закончив разговор с Сашей, я возвращаюсь к своим шоу и заеданию стресса. Несколько эпизодов спустя в дверь стучат. Минуту я озадачена, спрашивая себя, не забыла ли я, что заказала что-то еще, пока не слышу снова стук и голос Абигейл, просящий меня ее впустить.

Мать твою.

– Прежде чем ты меня пошлешь, – говорит она, когда я с неохотой открываю дверь, – выслушай. Я пришла с миром. И чтобы извиниться.

– Все нормально, – отвечаю я, лишь бы от нее отвязаться. – Ты извинилась. Пока.

Я пытаюсь закрыть дверь, но Абигейл толкает ее и просовывает внутрь свою тощую задницу.

– Абигейл, – раздраженно выдыхаю я. – Я просто хочу, чтобы меня оставили одну.

– Да… – Она, поморщившись, обводит взглядом мой наряд, который ни в коем случае не должен был никто увидеть. – Я заметила.

– Зачем ты пришла, черт побери?

В своей манере она элегантно приближается к одной из табуреток на крошечной кухне и садится.

– Я слышала, ты порвала с Конором.

– Серьезно? Хочешь начать с этого? – Просто невероятно, мать вашу.

– Я не это имела в виду, – быстро говорит она и делает вдох, прежде чем попробовать вновь. – В смысле, мне кажется, ты совершила ошибку.

Ее притворство исчезает. А с ним и маска извечной стервозности. Впервые за долгое время она общается со мной без жестокой или саркастичной усмешки. Это… даже пугает.

Все еще не готовая доверять ее намерениям, я встаю по другую сторону стола.

– А тебе какое дело? – Не то чтобы мне не было плевать, что она думает.

– Ладно, слушай. Я тоже так поступаю. – В ее голосе слышится сочувствие. – Тебе грустно, стыдно, и ты хочешь всех оттолкнуть. Особенно самых близких к тебе людей. Так они не увидят ту боль, через которую ты проходишь. Они не увидят, как ты к себе относишься. Я это понимаю. Правда.

Сначала Саша, теперь Абигейл? Почему все не могут просто оставить меня в покое?

– Что, черт возьми, ты вообще знаешь? – бормочу я. – Ты меняешь парней, как салфетки для снятия макияжа.

– У меня тоже есть свои проблемы, – настаивает она. – Если ты не видишь мои комплексы, это не значит, что их нет. У нас у всех внутри есть шрамы.

– Что ж, мне жаль, что они есть и у тебя, но если бы не ты, у меня бы их было поменьше, так что…

Если Абигейл и чувствует какие-то угрызения совести из-за того, что от меня не укрылось ее мразотство, то ей придется искать искупления где-то в другом месте. Может, у нее и есть сочувствие ко мне, но у меня к ней – нет.