Вызов

— Да что тут понимать? — вздохнул князь. — Сейчас руководство нашего ордена является заложниками у Романова. Самыми обычными заложниками. Он надел на нас ошейники и посадил в тюрьму, чтобы мы не мешали ему провернуть его грандиозную аферу.

Надо признать — я его недооценил. Он невероятно умный и хитрый. И поступает очень грамотно. Если бы он нас убил, руки у эльфов были бы развязаны. Но нас приговорили к исключительной мере и обещают помиловать. И в ожидании этого ни мы, ни наши сторонники и союзники не можем ничего сделать. Мы боимся, а вдруг он передумает и не помилует?

— Не должен передумать, Ваше Сиятельство!

— Ты прав — он нас помилует. Романов обязательно нас помилует. Потом, когда он станет императором России, а мы уже ничем не сможем ему навредить. Помилует, потому что ему нужно будет зарабатывать очки, потому что захочет окончательно нас сломать. И мы тогда уже ничего не сможем поделать. Но пока ещё можем! Пока ещё у нас есть шанс ему помешать. И мы должны это сделать! Да, сейчас придётся это делать той ценой, которую раньше я был не готов заплатить. Но Романов не оставил нам выбора. Сейчас я готов платить самую высокую цену, лишь бы он не стал императором.

Князь несколько дней готовил себя к встрече с адвокатом и к этому разговору, но всё равно ему было очень тяжело озвучивать решение, которое он принял накануне. Но это было единственное решение, которое имело хоть какие-то шансы оказаться в итоге правильным.

— Я не знаю, что для меня страшнее — лишиться головы или жить и наблюдать, как Романов сидит на престоле, — продолжил Константин Романович. — Думаю, второе. За эти несколько недель я уже почти смирился с тем, что меня ждёт исключительная мера. И с тем, что это не самое страшное, что может случиться. Дело ведь не во мне и не в нашем ордене. Романов — угроза всей эльфийской расе. Поэтому я пойду до конца. И я продам свою жизнь по самой высокой цене. По такой цене, которая, надеюсь, окажется для Романова неподъёмной.

Князь достал из-за пазухи несколько мелко исписанных листов бумаги, положил их на стол и сказал:

— Здесь расписаны указания для тебя и моих собратьев по ордену. Романов считает себя победителем, но у нас ещё есть шанс не допустить, чтобы он стал императором. Давайте это сделаем.

Адвокат быстро забрал со стола листы, спрятал их в карман и сказал:

— Я всё сделаю, согласно расписанным указаниям, Ваше Сиятельство! Не извольте на этот счёт переживать! Для меня великая честь помогать Вам лично и всему «Русскому эльфийскому ордену».

— Я верю, что ты справишься.

— Может, Вы хотите что-то передать Вашей семье?

— Я всё написал. Вызывай надзирателей.

Адвокат нажал на кнопку вызова охраны, расположенную на столе, и почти сразу же открылась дверь и вошли конвоиры.

— Эльфийское выше государственного, — негромко произнёс князь Седов-Белозерский.

— Эльфийское выше государственного, — повторил Дроздов.

— Прощай, Клим! — сказал магистр «Русского эльфийского ордена» и встал из-за стола.

Глава 4

Две с половиной недели пролетели совсем быстро — из-за невероятно плотного графика казалось, что прошло трое суток. Бывало, что за весь день мы с Милой не виделись ни разу, так как от большинства предметов меня освободили, и я ходил на занятия через день. И меня это угнетало — перед долгим расставанием хотелось провести со своей девушкой побольше времени. Но с другой стороны, я понимал: чем лучше подготовлюсь, тем больше будет шансов вернуться.

Милютин запретил до двадцать второго октября рассказывать Миле о том, что мне предстоит уехать — лишь за два дня до отъезда я мог ей об этом сообщить, разумеется, без подробностей. Так как врать и изворачиваться не хотелось, я решил просто сказать, что Иван Иванович попросил меня помочь и что в связи с этим мне надо уехать. Я был уверен: этого Миле будет достаточно, и ненужных вопросов она задавать не станет.

Утром двадцать первого октября мы провели с Гурьевым очередное занятие. По его окончании Егор Андреевич неожиданно объявил, что на этом моя подготовка закончена, и оставшиеся до отъезда два с половиной дня я должен потратить на то, чтобы хорошо отдохнуть и психологически настроиться на непростое испытание.

— Сейчас я тебя ещё раз отведу к источнику подзарядиться, — сказал наставник. — А после этого с чистой совестью передам в руки Ивана Ивановича. Иди переодевайся, я жду тебя на улице.

Гурьев ушёл, а я побежал переодеваться. Быстро сменил тренировочный костюм на штаны и футболку, и уже через пять минут мы с наставником шли к храму источника Силы. Я так обрадовался двум предстоящим свободным дням, что думал не об источнике, а о том, как проведу эти дни. А так как мне было велено хорошо отдохнуть, а лучшего отдыха, чем провести время с Милой, я придумать не мог, то решил уже этим вечером сходить с ней поужинать в кафе. Там же можно было и рассказать об отъезде.