Вызов

– И не вздумай халтурить, – добавляет Тим, пронизывая туриста грозным взглядом.

– Ну и ну, – говорит турист. – Я думал, мы просто дурачимся.

– Мы не дурачимся, – Элис нетерпеливо встряхивает головой. – Когда я сказала, что легко управлюсь с командой футболистов, я не шутила.

– А насчет тех двоих в Китае? – спрашивает турист, шумно сглотнув слюну.

Элис подмигивает:

– Ага. Про них тоже.

Турист немного расслабляется. От этого подмигивания ему становится полегче, но на деньги он все равно косится с недоверием.

– Как тебя зовут, кстати?

– Элис Сто двенадцатая.

– Тим Восемьдесят шестой, – добавляет бармен.

– Дейв… хм… думаю, Первый, – в тон им произносит турист.

– Сомневаюсь, – бормочет Тим, зная, что турист Дейв, к какой бы Линии он ни принадлежал, не может быть в ней первым.

Но Элис все это неинтересно. Она хочет поскорее разделаться с загадкой.

– Вперед, Дейв, – говорит она.

Дейв берет салфетку и указывает на фразу:

– Ну, очевидно, это что-то вроде шифра. И первые буквы слов, на первый взгляд, ничего не значат. Но если взять вот так… первые две буквы – здесь, и здесь, и точно так же до конца, – то кое-что сложится.

Элис берет у него салфетку. Дейв смотрит на нее. На экране телевизора вспыхивает заставка: какой-то специальный выпуск.

– То есть… h, ага, а потом h-e и l-i, потом о, и потом a-l, s-c, s-e, с-а, а-с.

Тим смотрит на них обоих, удивленный улыбкой, озаряющей лицо Элис:

– Не понимаю.

Она смотрит на него:

– Что б мне провалиться, дружище! Это же химические элементы!

– А-а!

Элис хлопает по барной стойке так сильно, что все на ней и даже под ней подпрыгивает. Дейв тоже подпрыгивает. Тим качает головой, слегка посмеиваясь.

Элис встает:

– Деньги твои, дружище! И если вдруг понадобится, можешь рассчитывать, что любой кури прикроет твою спину.

В новостях показывают падение самолета в Индийский океан. Дейв ошеломленно смотрит на деньги. Прежде чем он успевает поблагодарить, Элис уже нет. Он поворачивается к Тиму:

– Вы так и не сказали мне, что такое «кури».

– Новые правители мира, – отвечает Тим, протирая стакан застиранным полотенцем. – Новые правители мира.

Кала Мозами

Индийский океан, около 120 км от побережья Омана

Самолет врезается в воду на скорости 175 миль в час. Кала старается держать себя в руках, но все-таки крушение самолета – это вам не баран чихнул. Страшное дело. И самое ужасное – даже не сам удар. И не открывшиеся нараспашку двери туалетов, не разбросанные повсюду вещи, и не край раковины, врезающийся в грудную клетку до синяков, и не давление, от которого Кале кажется, что еще чуть-чуть – и она разорвется пополам. И не запах летного топлива, морской воды, дыма, горящих волос и тлеющей резины. И даже не то, что Кала не знает точно, что будет дальше и будет ли хоть что-то вообще.

Самое ужасное – это звуки.

Сначала – скрежет и рев падающего самолета. Инструкции пилота, теперь уже совершенно неуместные. Гул панических криков. Потом – череда оглушительных ударов фюзеляжа об воду. Металлический визг закрылков, с которым они отрываются от крыльев и бьют по корпусу самолета. Рокот двигателей, захлебывающихся водой и распадающихся на куски. И когда, наконец, раздается первый взрыв, хочется вздохнуть с облегчением. Но крики не умолкают. Причитания, стоны, плач младенца. Еще один взрыв, ближе к носу. С громким хлопком отключается электричество, и свет в салоне гаснет.

И на мгновение, на самый краткий миг, воцаряется тишина.

Кала никогда еще не слышала такой глубокой, темной и абсолютной тишины.

Потом зажигается аварийный красный свет. Кала быстро осматривает и ощупывает себя. На правом запястье у нее все еще болтается наручник, рука по-прежнему сжимает пистолет.

Все тело в синяках, правая сторона головы залита кровью.

Возможно, сломано ребро, но это она выдержит. В общем и целом она в порядке: сердце работает, дыхание ровное.

Адреналин продолжает поступать в кровь, и Кала чувствует неожиданный прилив бодрости.