Вызов (ЛП)

— Хорошо, — я наклонилась вперед, протягивая руку. Но Кристоф сделал два шага к столу, наклонился через Хиро и взял конверт. Он понюхал его, поднося к аристократическому носу и глубоко вдыхая.

— Никаких следов носферату, — но его лицо было твердым, челюсть напряжена. То выражение лица было единственным, которое заставляло мое сердце делать испуганные прыжки в груди.

Если он когда-либо посмотрит так на меня, то мне придется икать стену, чтобы опереться на нее. И чем быстрее, тем лучше.

— Ладно, передай его мне. Я уверена, что все, кроме меня, прочитали его, — но я ошибалась насчет этого. Кристоф нежно положил его в мою протянутую ладонь, и конверт все еще был запечатан. «Дрю Андерсон» было написано на конверте печатными буквами — любопытно детская надпись, сделанная авторучкой, края конверта истекали тускло-синим.

— Как его доставили? — поинтересовался Кристоф.

Эзра заерзал на столе, играя с сигаретой. Он выглядел так, будто действительно хотел зажечь ее.

— Старый ящик в Ньюарке. Больше в нем ничего не было, и команды, извлекавшие вещи, — в состоянии боевой готовности. Мы не знаем, какую еще информацию она передала носферату. Никаких следов, никаких запахов.

— Вероятно, один из ее охранников доставил его, — губы Хиро скривились. — Я бы не доверял их профессионализму.

— Мы обучали их и сделали преданными ей, — слабый акцент Брюса сделал слова четкими. — Она совершила все остальное. Они не виновны.

Этого было достаточно, чтобы Хиро принялся за старые аргументы.

— Слуги определенно не виновны. Это не сделает их наказание менее...

— Давайте снова продолжим, — пробормотал Огаст. — Просто открой его, Дрю, детка. Давайте посмотрим, что она припрятала в рукаве, — все посмотрели на него. Он сидел прямо и все еще выглядел очень некомфортно. Но, тем не менее, хорошо, что он находился здесь.

— Давайте начнем обсуждать тогда, когда узнаем, что там, ладно? — они все заткнулись, и я разорвала плотную бумагу. Кристоф не отдал бы его мне, если бы там было что-то, похожее на спусковой курок, но тем не менее, я орудовала только кончиками пальцев. Призрак пряностей прицепился к ним — своеобразный цветочный аромат Анны, как гвоздика на грани гниения. Это заставило меня думать о вьющихся красных локонах и ее тонких маленьких клыках, ботинках на высоких каблуках с крошечными кнопками, шелковых платьях и сильном блеске. Она почти всегда выглядела как модель или иллюстрация в каком-то фэнтезийном журнале.

Кроме тех моментов, когда пыталась убить меня. Потом ее лицо искажалось и краснело, а ее винтовка извергала огонь, пока она кричала. Некрасивая картина.

Я вздохнула, дернула сложенный лист соответствующей бумаги из конверта и развернула его. Та же самая детская ксилография[17], аккуратные предложения.

«Думаешь, что все знаешь, но это не так. Если ты хочешь спасти своего друга, приходи ко мне. Одна».

В конце письма стояла огромная, витиеватая, каллиграфическая «А».

Там находился еще один листок бумаги — дешевая копия склада, фото со спутника, которое могли переснять из интернета. Здание было обведено красным цветом. Я запомнила его, заметила адрес, напечатанный внизу.

Ну и дела! Искусно!

Кристоф наклонился через мое плечо.

— Ловушка. Не стоит даже бумаги, на которой оно напечатано.

Я уставилась на адрес, делая пометку в памяти. В конверте находилось что-то еще. Я изящно вынула вещицу.

Серебряная сережка — часть сообщения. Череп и скрещенные кости качались, когда я подняла ее, и сердце скрутилось, как губка в беспощадной, костлявой руке. Я издала крошечный звук, как будто меня ударили.

— Что это, черт возьми? — Огаст прыгнул на ноги.

Рука Кристофа дернулась вперед, но я отдернула сережку, сложила ее в руках так, как если бы молилась. Серебро было холодным, но быстро согрелось. Мамин медальон тоже был теплым.

Я издала еще один крошечный звук. Мне не хватало воздуха.

— Нет! — Кристоф схватил меня за плечи. Его пальцы впились в меня, и я чувствовала его острые ногти через толстовку. — Нет, Дрю! Даже не думай об этом!

Я поднесла руки ко рту, вдохнула, но ничем не пахло, кроме слабого, исчезающего запаха эластичного меха Пепла. Я приоткрыла руки и увидела блеск серьги.

— Это его, — тот маленький, тихий голосок не мог принадлежать мне. Он прожигал горло, сдавливая все внутри. — Это сережка Грейвса. Он носил ее, когда я встретила его.

В кабинете истории Америки, в Дакоте. До того, как его укусили. До всего.

— О, черт! — Огаст снова опустился на стул. Из всех них он единственный вскочил. Брюс и Эзра наблюдали за мной; между темными бровями Брюса прокралась линия, а сигарета Эзры наконец лежала на столе, вместо того чтобы находиться в его нервных, тонких пальцах.

Хиро, с другой стороны, смотрел на Кристофа. Очень пристально.

Я с трудом сглотнула.

— Ты можешь отпустить меня, Крис, — мой голос не был похож на мой. Очень маленький, очень тихий голос был почти затерян в статике, наполнявшей мою голову.

— Только когда буду уверен, что ты не сделаешь ничего глупого, — он склонился, и его пальцы немного ослабли, но он не убрал их. — Позволь мне взглянуть.