Вызов принят. Невероятные истории спасения, рассказанные российскими врачами

В больнице у меня был полноценный хирургический кабинет, по всем СанПиНам, как положено, со смотровой и перевязочной, два раза в неделю я вела там обычный поликлинический приём. Проводила мелкие операции – вскрывала фурункулы, вырезала атеромы, брала пункцию и тому подобное. Но основная моя работа состояла в том, чтобы ходить по отделениям и осматривать больных на месте, среди них было много лежачих, которые сами до кабинета дойти не могли. А отделений там, надо сказать, аж тридцать штук, и я была единственным хирургом на всю больницу. Я проводила осмотры, вырезала бабушкам пролежни, проверяла, почему у пациента, скажем, болит живот, и выполняла прочие ординарные функции хирурга.

Здесь ведь такие же люди, как в любой другой больнице, и каждому из них бывает необходима не только психиатрическая помощь, но и обычная медицинская. Может, они даже больше в ней нуждаются, потому что не всякий в состоянии вразумительно объяснить, что и как у него болит, а некоторые и вовсе могут этого не осознавать и не чувствовать боли. Были у меня и такие случаи. Вот бабушка, например, с Альцгеймером, у неё там общий анализ крови показал какое-то воспаление. Я смотрела-смотрела, помяла-помяла, думаю: «Боже мой, ужас, такое ощущение, что гной где-то там в животе». А она ничего не говорит, я спрашиваю: «Болит что-нибудь?», она мимо меня смотрит и всё, никак не реагирует. В результате оказался флегмонозный холецистит, и если бы анализ крови не сделали, то никто бы и не подумал, что у неё что-то болит. Так что с ними в этом смысле порой сложнее.

Кроме хирурга там есть, конечно, и другие профильные специалисты. Я тогда поняла, кроме шуток, такую интересную вещь: если вы хотите, чтобы вас хорошо обследовали и при этом достойно к вам относились, ложитесь в Кащенко. А все разговоры про карательную психиатрию, которые идут из телевизора, – просто бред. Никаких смирительных рубашек, мягких комнат и кроватей без матрасов. Ничего этого там нет. Никаких санитаров-дуболомов в отделениях и прочих прелестей, санитары вообще только в приёмных работают. В Кащенко в принципе во главу угла ставится отношение к больному! Скажем, медсестры называют больных обязательно по имени-отчеству. Мелочь, как говорится, а приятно. Я сама не всегда могла кого-то запомнить по имени, а девчонки знали абсолютно всех больных. Понятно, что если лежал молодой парень, то он был для них Петя, Саша или там Коля, но ко взрослым и пожилым людям они обращались непременно по имени-отчеству. При этом здесь гарантировано полное медицинское обследование, всё оборудование у них для этого есть, так что вы получаете все анализы, процедуры и самое тёплое человеческое отношение. Мало какое медицинское учреждение может похвастаться подобным порядком.

Случались в моей тамошней практике и экстренные случаи. В критических ситуациях всё происходит очень быстро, действуешь на интуиции и на профессиональных рефлексах. Иными словами, просто делаешь своё дело, выкладываешься по полной. А там уже как фишка ляжет. Как-то утром, когда я только шла на работу, мне позвонили из больницы на мобильный: «У нас ЧП! Очень срочно нужна ваша помощь!». Забегаю я в отделение: «Что такое? Что случилось?» Оказывается, поступил один алкоголик. Он лежал в обычной больнице, и там у него началась белая горячка. Во время своих буйствований он где-то схватил ножницы и воткнул их себе в руку. Никто тогда и внимания особенного не обратил – ранка маленькая, незаметная. А на самом деле он попал ножницами аккурат в лучевую артерию, там сгусток образовался, и кровь просто остановилась. Ночью открылось кровотечение. Ему наложили жгут и так и перевезли к нам. Уже в Кащенко через некоторое время у него вновь начинается обильное кровотечение. Отделение стоит на ушах. Всё происходит на каких-то немыслимых скоростях – снова накладываем ему шину, тут же девчонки с бинтами бегают, помогают, срочно зашиваю повреждённую артерию. Всё предельно быстро, на полном автоматизме. Это уже потом можно сесть и перевести дыхание, прийти в себя. Вот такая она у нас, рядовая работа хирурга.

ХИРУРГИ В ПСИХИАТРИЧЕСКОМ ОТДЕЛЕНИИ —

ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВОСТРЕБОВАННАЯ ПРОФЕССИЯ.

И ТРЕБУЕТ ОНА НЕИМОВЕРНОЙ ОТДАЧИ

И БЫСТРОГО ПРИНЯТИЯ РЕШЕНИЙ.

Надо сказать, психиатрическая больница имени Алексеева – единственное учреждение, где существует алкогольная реанимация. Это для тех, у кого алкогольный делирий или, грубо говоря, белая горячка.

В реанимации человек, как правило, находится в очень тяжелом состоянии, когда, допустим, он сам уже не в состоянии даже дышать. В этом случае весьма вероятна интоксикация всего организма, может происходить отключение каких-то жизненно важных процессов и функций. Понятно, что их активно лечат, ставят лекарства, если человек не может дышать, в горло ему вводят трахеостому и проводят прочие экстренные мероприятия. Делают всё, что только возможно, для сохранения жизни и здоровья.