Вызов смерти

Говоров бесцеремонно распахнул дверь с табличкой "Заместитель директора Топленова Кассия Львовна" и шагнул через порог. За пластиковым столом сидела женщина лет тридцати пяти и с любопытством смотрела на вошедшего. Сказать, что она была некрасива, значит ничего не сказать. Она была безобразна, как кикимора. Посадить ее при входе в магазин - и вряд ли кто рискнул бы в него зайти. Если, к примеру, побрить шимпанзе, надеть на него парик и сделать макияж, то он выглядел бы куда предпочтительней. Единственным достоинством на ее лице были огромные, в пол-лица, очки в позолоченной оправе.

- Что вам угодно? - спросила Топленова и улыбнулась голливудской улыбкой. Вот зубы... Да, зубы у нее были действительно великолепные. Потому-то она их так охотно выставляла на обозрение, как товарный знак качества.

- Ты будешь Кассия Львовна? - спросил Говоров.

- Допустим, - вновь обнажила она свои "фарфоровые" зубы.

- Ты чё прикалываешься?! Что значит "допустим"?

- Ну я. Я - Кассия Львовна. А в чем, собственно, дело?

- Во! Ты-то мне и нужна! - воскликнул Андрей и без приглашения плюхнулся на стул. Достал пачку "Мальборо", протянул Топленовой. - Будешь?

- Нет, спасибо. Я не курю, - с брезгливой миной отстраненно проговорила та.

- Гонишь?! - не поверил Андрей. - Брезговаешь?

Она сочла за лучшее вообще не отвечать. Боже, как же они надоели, эти новые... эти новые посетители! Надоели своей бестактностью, своей беспардонностью, своим невежеством, наконец. Как же трудно с ними работать! Но ничего не поделаешь - надо. Через не могу. Такова парадигма жизни. И, тяжело вздохнув, замдиректора вновь обнажила свои великолепные зубы:

- Чем могу помочь?

Говоров поискал глазами пепельницу и, не найдя ее, стряхнул пепел в пластмассовую коробочку со скрепками.

- Я тут намедни с тобой толковал насчет голубого биде. Помнишь?

- Что-то не припоминаю... Вполне возможно. Ну и что? Есть какие-то проблемы?

- Ну ты, блин, даешь! Ты чё ж меня подводишь, таранька ты безмозглая?!

Некрасивое лицо Топленовой пошло красными пятнами.

- Нельзя так... Нехорошо! - строго проговорила она и даже погрозила ему пальчиком, из чего он сделал вывод, что прежде, еще при советской власти, она работала учительницей и поставляла все новых рекрутов и волонтеров в человеческий обезьянник.

- Ты кому это грозишь, падла! - заорал благим матом Андрей и грохнул кулаком по столу, отчего коробочка со скрепками высоко подпрыгнула, скрепки вместе с пеплом рассыпались по столу.

Очки Топленовой соскользнули с носа-пипочки и повисли на золотой цепочке. Она близоруко щурилась на Говорова и мелко тряслась то ли от страха, а скорее от возмущения.

Тот же продолжал возмущаться:

- Нехорошо?! А ты хорошо сделала, утка ты фаршированная?! Подлянку мне устроила, килька маринованная, и еще туда же - пальчиком?! Я тебе покажу пальчики! Я тебе из этих пальчиков рагу сделаю и заставлю слопать, волюнтаристка. А ну отвечай, куда ты затырила мое биде?! - И снова грохнул по столу кулаком.

- Ой! - пискнула Топленова и стала медленно сползать с кресла под стол.

В это время распахнулась дверь кабинета и на пороге нарисовался тридцатилетний красавец атлет.

- Что за шум? - спросил он спокойным, ровным тоном.

- Алик, спаси меня от этого ненормального! - взмолилась Топленова.

Говоров невольно вздрогнул, услышав это имя. Ему потребовалось призвать на помощь всю волю и выдержку, чтобы не выдать себя.

- В чем дело, молодой человек? - спросил. Добрецов.

Сомнений не осталось - это был несомненно он. На ловца и зверь бежит.

- А ты кто такой?! - воинственно сжал кулаки и приподнялся в кресле Андрей.

- Я директор этого магазина Добрецов Алексей Владленович. И в чем же дело?

- Хрен ты моржовый, а не директор магазина! Понял? Набрал дебилов и доволен. Что продавец мне полчаса нервы мотал, что эта вот...

- Нахал! - подскочила в кресле Топленова, в присутствии шефа она вдруг осмелела и стала наглеть.

- Заткнись, обезьяна! А то врежу промеж глаз, имя свое забудешь.

Добрецов неожиданно рассмеялся. Легко так рассмеялся, весело и беззлобно. Сцена его явно забавляла. Он сел напротив Говорова и, увидев на приставном столике пачку "Мальборо", указал на нее рукой:

- Вы позволите?

- Валяй, - разрешил Андрей.

Добрецов закурил. На нем была тонкая замшевая куртка и белоснежная водолазка. Темно-русые, слегка волнистые волосы, чуть удлиненное лицо, прямой нос с едва заметной горбинкой. Именно этот портрет "рисовала" Говорову Забродская. Правда, тогда на нем был замшевый пиджак. Очевидно, Добрецов питает слабость к замшевым вещам. Она тоже не сказала ничего про небольшую ямочку на подбородке. Но это не существенно. Глядя на него, Андрей понял, что перед ним именно тот, кого они столь долго и безуспешно искали. Да, но почему Алик, если он Алексей? Ну, не важно. Это была удача. Большая удача! Он был озабочен сейчас лишь тем, как бы не выдать своей радости, поглубже спрятать обуревавшие его чувства за наглостью "героя", которого играл.

Добрецов откинулся на спинку стула, выпустил к потолку струю дыма и весело спросил: