Вызовите скорую. Будни фельдшера СМП

Следующий вызов был снова с жалобой на боли в животе. Приезжаем. Парень, 30 лет, лежит. Даже при плохом освещении видно, что он очень бледный. Разбита бровь, рассечение в области брови. Непонятно, маргинал нас вызвал или нормальный человек. Смущало, что разбито лицо. Спрашиваем, что случилось. Он немногословен. Говорит, живот болел, плохо мне, а сейчас уже не болит, но все равно очень плохо. Но как плохо, объяснить не может. Про бровь рассказал, что упал. Начали задавать вопросы: когда упал? Как упал? С его слов, пошел в туалет, закружилась голова, потерял сознание, упал, об унитаз разбил себе голову. По идее, боли в животе не должны давать потерю сознания. Начинаем его допрашивать с пристрастием: что ел, что пил, употреблял ли алкоголь. Все отрицает, ничего не пил, не было алкоголя. Когда состояние такое началось? В 8 утра. А приехали мы к нему в 4 часа дня. Почему скорую сразу не вызвали? Говорит, думал, отлежусь, станет легче. А ему на глазах становится только хуже. Тахикардия 180 ударов в минуту, давление очень низкое – 60 на 30. Спрашиваю, рвота была? Была, черного цвета. А какого цвета у вас кал? Тоже черного. Осматриваю его per rectum, на перчатке видны следы алой крови. Нужна срочная госпитализация. Говорит, никуда не поеду. Но мы уже не спрашиваем, поедет или нет. Его состояние крайне нестабильное. Это тяжелый больной. Пока его оформляем и делаем запрос на госпитализацию, ставлю катетер. Парень просит пить, а пить в этом состоянии нельзя. Говорю, сейчас ты через капельницу попьешь. Ставим ему раствор, чтобы его немножко стабилизировать. Не знаю, сколько у него крови вылилось. Спрашиваю у него про питание. В ответ слышу: нормально. И тут меня осеняет: злоупотребление энергетическими напитками! И я спрашиваю этого мужчину, пьет ли он энергетики. Дает положительный ответ. Как часто и как много? Каждый день – от 1 до 3 банок. Эти энергетики желудок сжигают в хлам, превращают в тряпку. А что с желудочно-кишечным трактом у этого парня – неизвестно. Довезли мы его до больницы. Слава Богу, состояние его не ухудшилось. Мы его стабилизировали. Даже давление чуть-чуть поднять удалось. Дальнейшая его судьба мне неизвестна, его сразу забрали в реанимацию.

Потом в тот же день едем на вызов «плохо». Женщине лет 60. Видно, что действительно плохо. Бледная. Ее вырвало съеденной пищей. Измеряем давление, а оно не измеряется. Кое-как, правдами и неправдами, намеряли ей давление 50 на 0. Объясняем, что нужно госпитализироваться, а она говорит, что ей нельзя госпитализироваться, потому что на ней внук, пацан 2,5 лет. Требуем, чтобы звонила родителям, пусть приезжают и забирают ребенка. У нас, конечно, лимитированное время на вызов, но мы же не можем оставить ребенка одного, и взять с собой не можем. Около получаса нам пришлось ждать, пока приедут за ребенком. Между тем женщину повторно рвет уже при нас, давление не растет, вену найти не можем. Прошу ее: «Главное – не шевелитесь». Она волнуется, что пора покормить ребенка. Она просит меня это сделать. Сказала, что и откуда взять. Я нашла в холодильнике сырники, погрела их, села кормить малыша. Безусловно, это не входит в мои профессиональные обязанности, но чисто по-человечески как еще поступишь? Я же понимаю, что ребенок голоден, она встать не может, да мы и не позволим ей встать. У нее крайне тяжелое состояние, нестабильное, причину которого мы не понимаем. В общем, наконец, ребенка у бабушки забрали, и мы погрузили ее в автомобиль и повезли в больницу. Принимающий хирург смотрел на нас квадратными глазами. Ну где вы их всех сегодня берете на мою голову? Завезли ее в противошоковую палату, в приемное отделение. Давление у нее так и не меряется. Наковыриваем хоть какое-то, и ее тут же поднимают в реанимацию с неизвестным диагнозом. Я позже узнавала насчет нее. Жива, но с диагнозом на тот момент так и не определились. Давление женщине поднять не удалось.

В общем, что ни день, то происшествия. Но вот эта смена оказалась наиболее выдающейся. Надолго заполнилась.

Одиночество – сволочь