Взаимность на счастье

Тихонько прокралась к комнате, где ночевал сын, и с облегчением выдохнула. Ваня, подперев щечку кулачком, спал, посапывая под тихое бормотание телевизора. Прикрыла дверь и пошла в комнату Оли.

Подруга даже не заметила моего появления. Сидя на полу и опершись спиной о кровать, она смотрела в одну точку заплаканными глазами и тихо всхлипывала.

– Оля! – вскрикнув, подбежала я к подруге, и присев на корточки, взяла ее за плечо, – Что произошло?

– Он был здесь, – всхлипнула Оля, подняв на меня заплаканные глаза, – Гриша был здесь…

– Что случилось? – ахнула я.

– Все кончено, – отозвалась она, опуская голову на притянутые к груди колени.

– Из-за чего? Он видел Ваню? – прошептала я шокировано.

– Нет, – качнула она головой, – Я его не пустила… Он решил, что я здесь с мужчиной.

– Почему ты не сказала ему? – вспылила я, – Я никогда не прощу себя за ваш разрыв.

– Он был не один… – пробормотала Оля, – Он приехал с Мироном. Я не пустила их внутрь.

– О боже! – ошарашенно прошептала я, машинально плюхаясь на пол пятой точкой.

– Все к лучшему… Это все равно случилось бы, – прошептала Оля, всхлипнув.

– Я позвоню Грише и все объясню, – попыталась успокоить подругу, – Только нам с Ваней сначала надо уехать подальше отсюда.

– Нет, не надо, – уверенно выпалила Оля, – Тебе есть чем рисковать, вернее кем.

– Но вы же любите друг друга! – запротестовала я.

– У наших отношений нет будущего, – утирая слезы, обреченно поделилась Оля, – Я не могу иметь детей, а он только об этом и мечтает.

– Почему ты так уверена? – растерянно уточнила я.

– Я много лет лечила бесплодие, – горько усмехнувшись, поделилась подруга, – А в итоге оказалось, что дело не во мне.

– Как это? – округлив глаза, удивилась я.

– Мой бывший муж постарался, – зло проговорила Оля, а я порывисто подалась к ней и крепко обняла, давая понять, что не хочу бередить ее раны.

– Все наладится, – гладя по спине, попыталась поддержать подругу, – Я уверена, что Гриша опомнится и вернется.

– Не вернется, – покачала она головой, – Они уехали в Лондон, вместе с Мироном.

– Уехали… – задумчиво пробормотала я, одновременно ощущая облегчение и невыносимую тоску.

– Даже если он вернется, – вздохнув, продолжила Оля, – Нам не стоит продолжать отношения, иначе потом будет еще больней.

– Он не отступит, – поцокав, возразила я, – Ты же знаешь его упертость.

– Знаю, – кивнула подруга, – Но не прощу, что он так обо мне подумал. Поэтому завтра мы вместе уедем в Верхний Исток.

– Уверена? – с сомнением уточнила я.

– Абсолютно, – отозвалась Оля, и добавила, – Я уже заказала билеты.

– А как же работа? – растерялась я.

– Позвоню Павлу, – усмехнулась Оля, – Удаленную работу еще никто не отменял.

– А как Гриша догадался, что ты здесь? – с подозрением уточнила я у подруги.

– Тоже об этом думаю, – нахмурилась Оля, – Похоже, перед отъездом мне надо сменить телефон и номер.

– Мамочка, – зашел в комнату, потирающий заспанные глазки Ваня, – Я был супергероем, пока тебя не было.

– Ты всегда мой супергерой, – улыбнулась я, обнимая сына и притягивая его на колени.

– Ну что мои герои, – воодушевленно позвала Оля, – Давайте перекусим и будем собирать вещи.

Глава 9

Мирон

На друга было больно смотреть. Прерывистое дыхание, как будто он втягивал кислород в легкие через силу, сжатые челюсти, глубокая морщина между бровей. Его взгляд потемнел и застыл, смотря в одну, известную лишь ему одному точку.

Изредка бросая на него сочувствующие взгляды, я так и не решился заговорить с ним, хотя бы на отвлеченную тему. Тем более, таксист, который вез нас к дому Гриши, был абсолютно лишней составляющей откровенного разговора двух друзей. Хотя он и бросал любопытствующие взгляды, но предусмотрительно молчал, и даже выключил музыку в салоне авто, позволяя нам погрузиться каждый в свои мысли.

И если мои мысли были связаны с беспокойством за Софию и навязчивым желанием размотать клубок тайн ее и Ваниного рождения, да и в целом прошлого, то я хотя бы питал надежду на то, что у нас с ней все будет хорошо.

А вот сидящий рядом, и застывший, словно глыба льда Гриша, похоже проживал все стадии агонии. И нет, так просто он не убьёт в себе эти чувства, выйдя из машины в конце нашего короткого пути беззаботным и привычно забавным.

Сейчас он рвал в себе остатки надежды, перестраивая свое сознания с абсолютной эйфории на абсолютное отречение, а я не понимал, как могу ему помочь или хотя бы поддержать. По моему мнению он сильно поторопился, возможно сделав неправильные выводы о сложившейся ситуации.

И я бы не был бы так уверен, не знай я Олю и их с Гришей стремительно развивающиеся отношения. Тем более, я запомнил выражение лица Оли, и как в мгновение потухли ее глаза, наполняясь туманом горечи.

Но говорить об этом сейчас с Гришей было бесполезно. Я практически физически ощущал тот барьер, которым он себя окружил, закрывая свежую рану глубоко внутри.

И тронь я его прямо сейчас, вызвал бы шквал неправильных поступков друга, которыми он по инерции разрушит все, что возможно еще подлежит восстановлению.