Взаимодействие ментальностей. Христианские и мусульманские духовные ориентации в современной России

Ментальность – полисемантическое понятие для обозначения глубинного уровня сознания и психики, которые могут выражаться в общем образе мышления, общей духовной настроенности и способе поведения человека или группы, которые большей частью связаны с определенными ценностными аспектами в отношениях к действительности (с личными и социальными нормами, ценностями и запретами).

Выделение ценностного отношения не только сближает это определение с нашим, но и поясняет, какие именно аспекты интересуют исследователя в первую очередь. Эти аспекты говорят о социализации индивида или группы людей, они служат скрепляющими общество моментами.

В свете сказанного можно согласиться с некоторыми положениями, выводимыми П. С. Гуревичем и О. И. Шульманом. О том, что навыки осознания окружающего, мыслительные схемы, образные комплексы находят в ментальности свое культурное обнаружение, о том, что захватывая бессознательное, ментальность выражает жизненные и практические установки людей, устойчивые образы мира, эмоциональные предпочтения, свойственные данному сообществу и культурной традиции. О том, что ментальность как понятие позволяет соединить аналитическое мышление, развитые формы сознания с полуосознанными культурными шифрами. Заметим, что это также говорит о высоком методологическом и практическом значении понятия “ментальность”. Также исследователи отмечают, что внутри ментальности находят себя различные оппозиции – природное и культурное, эмоциональное и рассудочное, иррациональное и рациональное, индивидуальное и общественное.

Но невозможно согласиться с тем утверждением, что все ценности осознаваемы, что они “выражают жизненные установки, самостоятельный выбор святынь”. [Философский…, 2001. С. 320]. Во-первых, некоторые ценности не всегда доступны пониманию индивида или группы людей, осознаются они с помощью интуиции или просветления, особенно в буддизме. Во-вторых, некоторые ценности для человека неосознаваемы, он поступает так, потому, что это принято, особенно это касается автоматизмов поведения. И, наконец, нужно отметить, что оценочной деятельностью человек занимается на протяжении всей своей жизни, практически нет таких моментов, когда человек не оценивал бы, либо окружающее, либо свой внутренний мир, хотя это может быть не сразу заметно и проходить полуосознанно.

Также неверно утверждение П. С. Гуревича и О. И. Шульмана, что ментальность и идеология не пересекаются. Хотя идеология “как совокупность форм мышления и ценностных представлений” [Философский…, 2001. С. 321] более аналитична, а общественные представления переменчивы и зыбки в отличие от более устойчивой картины мира, но именно идеология входит в число тех проявлений, которые выражают глубинный уровень сознания. Другое дело, что идеология может отличаться от общественной картины мира в целом, но идеология не может быть независима от сознания социальной группы и этноса.

Итак, ментальность – это то, что скрепляет целостность субъекта, это базовая составляющая духовности субъекта. А наиболее удачным определением социального субъекта может быть такое: “Социальный субъект – это сообщество, которое функционирует как целое, способное быть носителем некоторой воспроизводственной деятельности, направленной на саму себя, на собственное воспроизводство против социокультурной энтропии, против угрожающей опасности”.

Таким образом, понятие “ментальность” может иметь для современной науки большое методологическое значение, играя роль своеобразного медиатора между конкретно-историческими по своей сущности компонентами сознания как общественного образования и инвариантными относительно потока исторических изменений образованиями духовной жизни людей, которые фиксируются в понятиях “коллективное бессознательное” (Э. Дюркгейм, К. Г. Юнг) и его “архетипы” (Юнг). Методологическое применение данного понятия должно помочь избегнуть монистически сориентированной односторонности исторического “центризма” любого пошиба – западного, наподобие европоцентризма, восточного, северного, оказать содействие переходу от упрощенного, линейно-прогрессивистского к нелинейному, плюралистическому осмыслению исторического процесса.