Взаимосвязи

Кровь отхлынула от лица. Я смог подняться, схватить фонарь и побежать со всех ног. Дверь, откуда она пришла, отгораживала печь от обычного подвала. Я ударился о лестницу и сильно расшиб себе нос. Фонарь упал на ступеньки и погас. Я остался без света и побрел на ощупь, слыша, как за спиной раздаются ее крики. Она была подвластна своему ужасу. Была подвластна тому, что оставила здесь война. Ее не спасти. Не увести отсюда, потому что каждый, кто когда-либо спускался в этот подвал, выходил на свет совсем другим человеком.

***

— У него была температура сорок и две, — договорила Аня. — Я вколола ему «блокаду», но ничего не изменилось. Через час, после того, как он мне все рассказал, я зашла в палату и…

Ирина Ивановна нахмурила брови. Теперь в ее голове перемешалось все. Даже самые простые вещи — она забыла имя своего мужа.

— Он светился. Знаете, как светятся больные, получившие большую долю радиации? — Аня вдруг усмехнулась и уставилась в пол. — Он светился и крепко спал. А на теле его появлялись черные точки, как будто кто-то специально нарисовал их фломастером.

Взаимосвязи

В одиннадцатом классе, когда все его одноклассники только думали, куда и на кого пойти учиться, он уже знал, чем заполнить свою жизнь. Понимание пришло в тот день, когда необъятный ствол липы, росшей в его дворе, после сильного урагана упал на соседский дом. Старое здание раскололось точно посередине. Пыль поднялась в небо. И ужасное зрелище подвигло две семьи на трогательный момент.

Никто не погиб, кроме самого дома. Две стены полегли в разные стороны, шиферная крыша уместилась между ними, окна покосились, зазвенели стекла, а на шум тотчас высыпали люди, особенно те, кого это касалось меньше всего. Артем тоже вышел из своего дома, но не на шум. Такие звуки, как скрип и скрежет, его никогда не отвлекали. Он заметил на улице слишком много народа для скучного, ветреного дня и отправился за калитку, посмотреть, что там не так. Он не сразу понял, что липа — пожалуй, самое большое дерево, встретившееся ему за семнадцать лет, — уже не стоит как прежде, и тень от ее листьев больше не закрывает половину двора. Возможно, если бы осеннее солнце вышло из-за облаков, он бы заметил тень, точнее, внезапно исчезнувшую тень, и обернулся. Но Артем не увидел ни того, ни другого, и начал расспрашивать старых бабок, по какому поводу начался их внеочередной сбор. А потом будто сам Господь заставил его оглянуться.

— Ма-терь… — вымолвил он наконец, рассмотрев последствия того, что произошло пару минут назад.

Через несколько лет, когда Артем откроет свою собственную мебельную фабрику, он скажет: «Счастья не было, да несчастье помогло». Упавшая липа изменила всю его жизнь, хотя, как говорила его мать, лучше бы толчком послужило что-нибудь другое. Матери всегда виднее, особенно если нет отца и советовать, в общем-то, некому.

Липу разрубили на десятки крупных колод. Так как в селе по-прежнему были дома, не имеющие газового отопления, и люди собирали дрова везде, где только можно, часть колод удалось продать. Липа оказалась одной из трех сотен деревьев, уложенных ураганом в тот день, и люди не знали, то ли радоваться, что зимой никто не замерзнет, то ли жалеть того, кто остался без дома. Артем жил в хате, где не было ни ванной, ни кухни, ни каких-либо других помещений, предназначенных для нормальной жизни. Зато в их хате была печь, которая отгораживала одну комнату от другой, и был стол, за которым Артем делал уроки…

И однажды стал резать дерево.

Он и сейчас помнил тот момент, когда впервые вырезал из куска дерева человечка. Артем подарил его маме, мама поставила человечка на шкаф, и с тех пор он так и стоял там. Корявый, неотесанный — фигурка, вызывающая смех и сожаление. Артем назвал ее Отрыжкой. После первой Отрыжки появилось немало других «отрыжек»: Артем сохранил несколько гладких веток липы, обтесал их рубанком и делал фигурки людей, животных, героев мультиков и фильмов, книг и песен. Он делал все, на что был способен его мозг. Он сидел дни и ночи, и, пока его сверстники оттягивались на дискотеках, ходили в рестораны, пили виски с колой и курили кальян, Артем работал.

Он работал так усердно, что не заметил, как прошло девять лет. Ему исполнилось двадцать шесть, а он все так же сидел за столом и делал фигурки. Только уже не для себя, а для многих курортных городов, где иностранцы покупали их за большие деньги. Его банковский счет тоже рос, но никто этого не замечал. Артем был увлечен работой, люди — сплетнями, а мама — радостью за своего сына. Только банк знал, сколько магазины перечисляют на его счет, и только счет знал, что сумма год от года неуклонно увеличивается.

Когда ему исполнилось двадцать семь, мама внезапно ушла из его жизни. И ее смерть тоже явилась своеобразным толчком.

Каким?

Артем начал видеть взаимосвязи.

Нет работы — нет денег, нет денег — нет еды. Нет еды — смерть.