Взаимовыгодное сотрудничество (СИ)

А ещё Ли Еын совершенно точно не понимала, что с ней не так, если она целый день мучилась и переживала, однако никак не могла найти почему-то сил взять в руки телефон, набрать известные теперь цифры и позвонить. Югём почти наверняка мог бы без особых натяжек и лишних заморочек решить всё её проблемы, включая ту, которую звали Мин Юнги. Но Еын не понимала саму себя, потому что, одновременно с этим, точно понимала, что этого не хочет. Она бесконечно счастлива была встретиться с ним, улыбнуться ему и сказать это правильное «Я дома», однако возвращаться по-настоящему, становиться частью того, чего была прежде, ей почему-то не хотелось совсем. Ли Еын и правда исчезла тогда, четыре года назад, и воскресать вдруг в глазах тех, для кого она потеряна, и кто лично когда-то поддержал обвинение против её отца, не казалось ей решением правильным. Девушке куда больше понравилось вдруг быть самой по себе, понравилось отвечать саму за себя и быть для многих поддержкой, в которой прежде так нуждалась сама.

Еын не знала, что ответить, ждала, что последует далее это «Почему?», на которое ответа у неё не было, и поэтому лишь покачала отрицательно головой.

— Отлично, — вдруг хмыкнул Мин Юнги, и девушка резко подняла на него взгляд. — Где твоя куртка?

— Внизу, — заторможено протянула Еын.

— Одевайся и поехали, — кивнул снова мужчина и направился вниз по лестнице.

— Куда? — заторопилась Еын вслед за ним, перескакивая через ступеньки, чтобы не отставать. — Югём звонил? — предположила она. — Он назначил Джексону Вану встречу?

— Двенадцатый час ночи, — фыркнул он в ответ, хватая её куртку со спинки дивана и вручая ей в руки. — Какая может быть встреча?

Девушка кинула взгляд на часы на правом запястье и невольно согласилась с его словами.

— Тогда куда?

— Слишком много лишних вопросов.

Еын фыркнула и скривилась, повторив без лишних звуков:

— Слиськом многьо лисьних вопрёсав, — она даже для полноты картины высунула ещё язык, наплевав на то, что выглядит ребёнком, и плотнее закуталась в куртку, моментально чувствуя пробирающий до костей холод.

На улице было уже первое декабря, и Еын, поняв это, остановилась на самом крыльце дома и повторила это ещё раз в мыслях. «Первое декабря» так приятно лежало на самом кончике языке, а ещё морозило щёки и кончики ушей, что она медленно улыбнулась, выпуская из лёгкий воздух, превращающийся в облачка пара. До Рождества оставалось совсем ничего, и понимание этого сделало вдруг очень-очень тепло внутри.

— Чего застыла? — позвал её недовольный голос, и Еын чуть вздрогнула и обернулась в его сторону.

Её глаза тут же выцепили в темноте слишком знакомо мелькнувший перелив серебристого, и девушка потрясённо выдохнула снова. Она тут же едва не бегом направилась туда, где стояла, совсем близко к чёрной машине Юнги, её бесконечно любимая и обожаемая Шевроле, как оказалась вдруг поймана за с капюшон прямо посередине пути.

— Она тебе не понадобится, — произнёс мужчина, едва только Еын обернулась к нему с самым своим недовольным видом. — Садись в мою.

— Но…

— Не заставляй повторять дважды, — нахмурился Юнги, и девушка поджала губы, в очередной раз уступая ему.

Он тем временем, наоборот, направился к её автомобилю, открыл легко багажник, что обычно всегда заедал, и вытащил ярко-розовую спортивную сумку, которую сама Еын почти с гордостью называла своим гардеробом. Девушка тут же метнулась в его сторону, но предупреждающий взгляд исподлобья заставил её замереть на месте в очередном непонимании. Юнги открыл вдруг заднюю дверцу своей машины и кинул сумку на сидение, а сам кивнул головой, намекая на то, чтобы девушка поторопилась.

— Почему не говорите, куда мы едем? — нахмурилась Еын, всё же падая на переднее пассажирское сидение.

— Слышала такую мудрость: «много будешь знать — состаришься»?

— Что ж, — скрестила она на груди руки, наблюдая за тем, как мужчина заводит машину, а затем чрезвычайно мягко поворачивает руль, локоть располагая рядом с окном, — это хотя бы объясняет, почему вы так хорошо выглядите для своего возраста.

— Напрашиваешься, Ли Еын? — сощурился он, бросив на неё короткий взгляд.

— Почему всегда Ли Еын? — сорвалось с языка то, что так долго её волновало, и она повернулась в его сторону всем корпусом, недовольно поправляя ремень на плече. — Почему не просто Еын?

— Тебя это бесит? — дёрнул он бровями, останавливаясь перед воротами и дожидаясь, когда те откроются. — Если ты Ли Еын, то разве я зову тебя неправильно?

— Тогда и мне бы следовало называть вас Мин Юнги.

— Ты так на «госпожу Ли» напрашиваешься? — ухмыльнулся мужчина вдруг, выезжая на дорогу. — Или всё-таки на неприятности?

Еын закатила недовольно глаза и, скрестив руки на груди, отвернулась к окну, потеряв вдруг всякий интерес к возможному спору.

— Забудьте, — кинула она разочарованно. — Ли Еын так Ли Еын.