Взаимовыгодное сотрудничество (СИ)

— Юнги, — еле-еле прошептала она и, кажется, улыбнулась чуть дрогнувшими губами, — снег…

Еын в тот же миг прикрыла глаза, чувствуя, как последние силы, кажется, покидают её, и не обратила совершенно никакого внимания на то, как попытались встряхнуть её, приводя в сознание. Ей было холодно, но очень жарко на самом деле где-то внутри, и она отстранённо подумала о том, что в день её рождения, ровно двадцать лет* назад, тоже выпал первый снег.

Комментарий к Twelve

* - я решила для упрощения использовать европейскую систему исчисления возраста, так что поздравим Еын с наступившим совершеннолетием :)

Всегда очень жду ваших отзывов и мнений :)

========== Thirteen ==========

Еын пришла в себя как-то очень резко и неожиданно, почувствовав, будто кто-то словно вытянул её резко из сна, ухватив за грудки. Она приоткрыла рот, вдыхая полной грудью, и лёгкие в один момент заполнил едкий запах медикаментов — концентрированный настолько, что девушка едва не закашлялась. Еын очень быстро — неожиданно даже для самой себя — вспомнила всё то, что произошло прежде, хотя и подумала на миг, что всё — один только сон, мелькнувший перед глазами нечёткой картинкой. Но плечо тянуло как-то неприятно, оно ныло, хотя и не болело откровенно сильно и остро. Девушка проморгалась, смотря в расплывающийся перед глазами белый потолок, и подумала, что она наверняка под обезболивающими.

Еын едва смогла повернуть голову в сторону и увидела рядом со своей кроватью капельницу, трубки от которой тянулись куда-то вниз, куда голова не опускалась, и наверняка иголками заканчивались в её кистях. Больно правда почти не было — словно самой руки просто не существовало. И как раз это пугало больше всего. Девушка двинула тогда пальцами правой, с печалью осознавая, что была и остаётся левшой, и потянула руку вверх.

Она нащупала сначала свои ключицы, какую-то ткань — наверняка больничную одежду, — затем коснулась шеи и повела рукой дальше, одновременно мечтая и боясь дотянуться до пострадавшего плеча. То оказалось на месте, как оказалась на месте и рука, и Еын судорожно выдохнула от облегчения. Под пальцами были одни только шершавые бинты, но она всё равно не переставала касаться плеча, радуясь тому, что всё нужное осталось при ней. Ей не нравилось, конечно, что она не чувствует пальцев левой руки, что не может шевельнуть ими, но списывала всё на один только морфин — или что принято использовать в качестве обезболивающего? — и чувствовала, как подрагивают в успокоении уголки рта.

Еын вздохнула ещё раз, прикрыв на секунду глаза, и повернула голову в другую сторону, рассчитывая оглядеть больничную палату. Но на кушетке рядом с кроватью не было никого, кроме слишком узнаваемого мужчины. Девушка чуть дёрнулась от неожиданности, а потом почувствовала, как сердце застучало скорее, закладывая уши. Прибор, непонятно зачем подключенный к ней, запищал, кажется, в разы громче, и она поморщилась, чувствуя, как резко разболелась голова от этого пиликанья. Еын ещё очень хотела кинуть ему разозлёно: «Заткнись!», но язык словно бы прилип к нёбу и двигаться отказывался. Ей очень не хотелось, чтобы Мин Юнги проснулся только по той причине, что эта наглая машина-убийца решила вдруг разговориться. Он выглядел слишком устало — совсем не расслаблено — и Еын нахмурилась, насколько позволили это сделать лицевые мышцы, с трудом почему-то поддающиеся контролю.

Мужчина сидел на самом краю кушетки, скрестив на груди руки и вытянутые вперёд ноги. Голова его была опущена чуть вниз, а брови нахмурены несмотря на сон, что должен вроде как помогать отдыхать. Девушка плохо видела его в полумраке палаты и в темноте за окнами — то ли вечерней, то ли уже утренней, — однако смогла разглядеть, что он словно бы весь был в крови. Но Еын даже испугаться не успела как следует, потому что очень быстро вспомнила, как кричали громко разные голоса: «Да остановите кровь!», «Ей конец, если потеряет больше!» и «Четвертую каждого!» Девушка в итоге как-то очень легко поняла и приняла, что вовсе не его это кровь, и дышать стало легче. У Юнги на щеке — в том самом месте, где порезал его осколок стекла — был большой и крупный лейкопластырь, а на левом уголке губ — запёкшаяся кровь. Он выглядел усталым, побитым и подбитым, и Еын сглотнула, ощущая какую-то непонятную вину. Ей вдруг очень захотелось протянуть руку и коснуться его, но Юнги был невыносимо далеко, и даже позвать его казалось невозможным, потому что губы отказывались двигаться, а она невыносимо и невероятно хотела спросить одно только простое: «Ты в порядке?» Но Еын в итоге только прикрыла глаза, чувствуя, как непонятно откуда взявшаяся усталость задавила на веки, и сама не заметила, как снова провалилась в сон.