Взаимовыгодные отношения (СИ)

— Здесь не очень, — оповестила Кэсси, осмотрев всё помещение и заглянув в каждую из комнат и, убедившись, что они здесь совершенно одни и хозяин квартиры не прибьёт её за столь крамольные мысли.

— Согласна. Но что есть, то есть. Ничего, денег с алмазика нам хватит на полноценный ремонт. Можно даже здесь пожарный спуск отсюда прямо на сцену в клубе! — загоревшись тут же новой идеей, Харли принялась воображать, как по-своему украсит это тусклое и совсем не цепляющее глаз жилище.

— А зачем? — недоумённо уточнила Кэсси, рассматривая серебряные ложки на столе, а потом и ножи.

— Как зачем, куколка?!

И Харли бросилась в пространные рассуждения о том, почему пожарный спуск очень важен в каждом доме, как весело им будет каждый вечер спускаться в низ и приветствовать гостей. Потом с мечтательным видом она стала рассказывать, как возьмёт шефство над клубом в свои руки, как замечательно всё устроит, а потом пообещала самой себе, что на торжественный день открытия пригласить выступить Канарейку, полностью на её условиях.

Кэсси полностью поддержала свою наставницу, и пока та, расплескавшись мыслью по древу, начала бродить кругами по просторному помещению, тоже немного отпила из уже наполовину пустой бутылки. Горький вкус ей совершенно не понравился и с разочарованным видом, девчушка поставила спиртное на место.

Только через полчаса леди вспомнили, что оставили все вещи внизу на улице. Там же они забыли и Брюси, привязанного к столбу, и спешно бросились завершать переезд на новое, пускай ещё и не совсем приветливое местечко.

========== Часть 2 ==========

На Готэмском пирсе раздался необычайно шумный для тёмного времени суток всплеск. Прошло ещё немного времени и на сушу медленно, тяжело дыша, почти задыхаясь, выполз мужчина. На нём почти не было одежды, а то, что осталось скорее представляло собой непригодные для дальнейшего ношения изорванные, потасканные и окровавленные в его же собственной крови и пороховой пыли тряпки, которые к тому же и промокли до нитки. Волосы мужчины растрепались и неприятно липли к глазам и голове. Обувь смыло течением ещё на восходе уже уходящего дня. Все тело его было покрыто многочисленными ушибами и ранами, дрожало и было готово с минуты на минуту предать своего хозяина и обмякнуть на земле бездвижной и бесформенной кучей.

Этот жалкий и измученный во всех смыслах человек никак не выглядел как Роман Сионис, наследник огромной компании, один из главных криминальных боссов Готэма, который в бездонности кошелька мог посоревноваться разве что с Брюсом Уэйном или Пингвином.

Столкновение с только сформированной бандой бешеных сучек под названием «Хищные птицы» во главе с чёртовой Харли Квинн не прошла мимо, наоборот существенным образом сказалась на нём. Мало того, что в результате ожесточенных боёв он потерял большую часть своих верных приспешников, так и связь с Виктором пропала ещё до начала самих событий. А в самом конце, когда девчонка вместе с алмазом, казалось бы, была прямо у него в руках, все боги отвернулись от него.

Мелкая сучка засунула ему под полы пиджака гранату, а чеку утащила с собой, прежде чем вырваться. Роман успел вытащить гранату из своего костюма и даже откинуть её от себя, но оступился и свалился прямо в Готэмский канал. Последовавший сразу за этим взрыв не смог убить его или оторвать конечностей, но временно дезориентировал и контузил его, привёл одежду на нём в рваные лохмотья.

В итоге мужчина проплавал без сознания несколько часов к ряду и, что самое удивительное, не пошёл ко дну. Вероятно, во всём были виноваты отходы, ежедневно пополнявшие воды городского канала и приведшие воду в нём в крайне странное состояние. Благодаря недобросовестным владельцам заводов и судьбе, снова повернувшуюся к нему лицом, Роман отчаянно принялся бороться за жизнь.

Ещё несколько часов он потратил на то, чтобы добраться до берега, на которые ему бы хватило сил забраться. Ещё несколько на то, чтобы справиться с течением в подходящем месте и осознав, что оно на самом деле не подходящее, отправиться на поиски нового.

Роман добрался до пирса весь измученный и усталый в одежде, то и дело тянувшей его ко дну и уже с ног до головы пропитавшийся откровенно опасной водой из канала, до сих пор не дававшей ему сдуться.

И вот он выбрался на сушу.

Какое-то время он пролежал на берегу возле пирса в молчании и совершенно без движения, пытаясь вернуть к себе хоть какие-то физические силы и встать. Когда на Готэм плотным слоем улеглась ночная мгла, он смог сесть и выкашлять из лёгких всё воду.

Неизвестно сколько ещё спустя, он смог-таки встать на ноги и даже медленно, почти ползком добраться до дороги. Он судорожно глотал воздух, с трудом преодолевая то и дело подступающую темноту в глазах и головокружение и усиленно заставлял себя думать.

В настолько паршивом положении за всю жизнь он никогда не оказывался, но это совсем не значит, что он должен перестать бороться.