Взаперти

Этот умник, где же я его… Ах да, мужчина в бежевых туфлях, он заплатил за билет дважды и всё ворчал о том на перроне.

– Насколько мне известно, блокировка вагонов возможна только из кабины машиниста! – сказал старик.

– Смотря какой поезд, совсем необязательно…

Люди начали спорить, приводя аргументы, вспоминая технические характеристики поездов, будто отвлекаясь на время в поиске новых ответов от истинного положения вещей.

Я смотрел на Хосефу и не мог отделаться от навязчивой мысли – мне казалось, что убийцей могла быть она. Так оно и бывает во всех детективах, убийца тот, от кого меньше всего ждёшь. Ну как ждать плохого от такой милой девчонки, жертвы маньяка, покалеченной, еле живой. Скорее можно ожидать того от ботаника в мелких очках, или от этого старика, или… Я оглядел всю толпу, и мне вдруг показалось, что убийцей мог быть каждый из них.

– Предлагаю нам всем раскрыть карты, – сказал я, – кто есть кто и зачем едет в Нью-Дем.

– Я еду не в Нью-Дем, – протиснулся господин в мелких очках, – мне выходить через час, на следующей станции.

– Да, мы бы тоже там вышли, – сказал старик с ребёнком.

Было понятно, что у всех резко изменились планы, и единственное, чего им хотелось – это покинуть этот поезд хоть сейчас.

– Выйти можно только при одном условии, – сказал Полянский и посмотрел в окно, а потом на меня.

Я почувствовал, как вибрация под ногами нарастает, и если раньше за окном ещё были видны столбы, то сейчас не было видно почти ничего.

– При каком ещё условии? – спросил господин в очках.

Ему, наверное, было хуже всего. Ведь для того, чтобы оказаться в этом кошмаре, он заплатил дважды.

– Если поезд вообще остановится, – уже совершенно спокойно сказал доктор.

Все, кто был в этом купе, разом переглянулись.

– Я думаю, нам здесь уже нечего делать, – сказал доктор и закрыл пассажиру глаза.

Люди вышли в коридор и выстроились возле окон. Никто не хотел садиться на свои места, а уж тем более спать и закрывать двери.

– И что, никто ничего не слышал, перед тем как убили этого бедолагу? – спросил старик.

– Я слышала, в коридоре кто-то бегал, – сказала вдова.

– Это были мы, – ответил Полянский, – я и мистер Берроу. Мы как раз проверяли, открыты ли двери.

– Значит, во время убийства вы двое были в коридоре и не видели никого? – смотрел на нас старик с ребёнком.

Все молчали.

– Как же он тогда вышел, этот убийца? – всхлипывала вдова. – Он же должен был как-то уйти? Не мог же он просто исчезнуть из купе этого господина.

– Самоубийство? – предположил ботаник.

Все молчали.

– Исключено, – сказал Полянский.

Никто не спрашивал почему. И только мы знали про Хосефу: два самоубийства в одном купе – это ещё менее реально, чем убийца в поезде.

– Я думаю, будет лучше, – сказал всё тот же ботаник, – если двери в наших купе закрываться не будут.

– Почему это так лучше? – спросила вдова.

– Мы будем слышать друг друга. А может, и видеть, – сказал он. – Не знаю, как вы, а я намерен спать вот прямо здесь, в этом самом коридоре. Я, знаете ли, не люблю подозрений так же сильно, как любой опасности, и если все будут видеть, что всю эту ночь я проспал здесь, а под утро умрёт ещё кто-то, то я буду вне подозрений.

– А если умрёте вы? – спросил старик.

– Тогда я буду последним, кого можно будет подозревать, – вздохнул он. – Или вы мне уже угрожаете?

– Никому я не угрожаю, – почесал тот седой подбородок. – О подозрениях начали говорить вы, а не я.

Девчушка всё это время была у старика на руках и тоже чесала щёку, поцарапавшись о грубую щетину деда.

– А вы думаете, никто из нас, – указал на всех пальцем ботаник, – не подозревает соседа? Я буду спать в коридоре! Так себе здесь и постелю!

– Я думаю, это лишнее, – сказал Полянский. – Никто не может выйти из вагона, собственно, как и зайти.

– Но кто-то может исчезнуть, – сказала вдова.

– А мы осмотрели все купе? – спросил я.

Мистер Хилл, как звали вежливого господина в шляпе, как оказалось, и правда исчез. По его документам, найденным в его же сумке, ничего интересного узнать не удалось: Роберт Хилл, 48 лет. Мы перерыли буквально всё, каждое купе, каждый угол тамбура, но ничего не нашли.

Следов крови или борьбы на его месте или где-то ещё, помимо купе с трупом, не было. Не знай мы обо всём этом кошмаре, то подумали бы, что он просто перешёл в другой вагон.

Мог ли он быть убийцей, я не знал, но то, что документы он с собой не забрал, говорило о его скоротечном, а может, и ненамеренном исчезновении.

– Ну и что? – спросил Полянский, разглядывая документы мистера Хилла. – С чего вы решили, что оставленный паспорт говорит о невиновности человека?

– Вы, как я вижу, так не считаете? – спросил я.

– Я считаю, что у убийцы может быть несколько паспортов.

Я оглядел всех. Из всех в этом вагоне меньше всего вызывал подозрение только старик. Хотя, если бы не малышка… А она точно его?

8 Дебора

Дебора была обычным ребёнком, ничем не отличавшимся от других таких же детей. Ничем, кроме того, что она улыбалась почти всегда.

Хорхе смотрел на её лицо и, поморщив лоб, протянул морщинистую руку.

– Ну что, малышка, пойдём?