Взаперти с заключенным

Но вот горячая головка раздвигает мои нижние губы и Козырев одним толчком заполняет меня до упора.

Из груди вырывается стон, заглушенный кляпом. Мне кажется, что он проткнул меня насквозь. Изо всех сил качаю через ноздри воздух, чувствуя, как насильник выходит из меня, а затем снова вонзается до упора. И снова я понимаю, что не выдержу этой боли.

– Узкая, – говорит он. – Давно у меня не было таких тугих девочек, – продолжает размашисто вторгаться в мое тело.

      Горло саднит от минета и криков, глаза горят от слез, но я больше не вздрагиваю, лишь пережидаю, когда он наконец-то доведет дело до конца и оставит меня в покое.

Чувствую, как Монстр выходит из меня и на поясницу льется горячая сперма. В это мгновение я надеюсь, что он ничем не болен и в качестве наказания не наградил меня заразой.

Лежу, с новой силой начав плакать. Никогда, никогда я не думала, что окажусь в подобном кошмаре. И ведь это не все. Недаром он потратил столько сил, чтобы доставить меня в тюрьму. Козырев сполна возьмет свое. А после… если я останусь в живых, я отомщу ему. Сделаю так, что эта мразь не просто будет сидеть, пока не подохнет, но и на тюрьму эту натравлю проверки, указав на беззаконие, что творится в стенах исправительного учреждения.

Демид тянет меня за веревку на затекших запястьях. Ставит в вертикальное положение и, снова перекинув меня через плечо, несет в ванную.

Все происходит в абсолютной тишине. Я совсем не хочу думать о том, что будет дальше. Лишь надеюсь, что он не собирается меня топить. Но он ставит меня на поддон душа и включает холодную воду. Вздрагиваю, но он быстро настраивает температуру до приемлемой и поливает мне спину, смывая сперму.

Я стою, поникнув головой, мысленно умоляя его перестать ко мне прикасаться. Но у Козырева свои планы на мой счет.

– Я сейчас уберу тряпку с твоего рта, и мы поговорим, – говорит спокойно.

Только теперь я решаюсь посмотреть в его сторону, смущаясь обнаженного сильного тела мужчины, которого ненавижу всей душой.

– Слышишь меня, птаха?

В ответ я лишь киваю.

Он развязывает узелок у меня на затылке, а затем достает из затекшей челюсти трусики, пропитанные моими слюнями.

– Созрела для покаяния? – сверлит меня ледяным взором.

– А тебе оно еще нужно? – горько усмехаюсь. – Ты и так все взял, что хотел.

– Ну как же, птаха, – на его лице появляется ухмылка. – Пока я был нежным с тобой. Но если ты продолжишь упрямиться, я перестану сдерживаться, – его глаза блестят каким-то нехорошим блеском, и мне становится страшно.

– Зачем тебе мои извинения? – смотрю на него снизу вверх. – Ты же просто       хочешь моих страданий.

– Хочу, чтобы тебе было хоть чуточку так же дерьмово, как и мне.

– Поверь, воспоминаний о том, что ты со мной сделал, мне хватит до конца жизни, чтобы ненавидеть не только тебя, но и свое тело.

– О нет, птах, – его лицо искажает зловещая гримаса. – Пока тебе не за что ненавидеть меня. А вот если ты начнешь кончать на моем члене, если тебе понравится секс со мной, тогда ты будешь презирать себя до конца жизни.

– Не бывать этому, – не хочу воспринимать его слова за правду.

– Проверим? – снимает он лейку душа и скручивает с нее насадку.

– Что ты творишь? – стараюсь отползти в угол.

– Лишь хочу подкинуть дровишек в костер твоего самобичевания, – силой разводит мои ноги в стороны и садится напротив, зажимая мои голени своими.

– Не нужно, прошу, – понимаю, что теперь начнется совершенно иная пытка.