Взбалмошная девчонка

— Что ж, кажется, я знаю эту разновидность лихорадки, — заметил доктор, окончив осмотр. — Могу вас успокоить: вашей жене еще повезло. От этой болезни умирают лишь младенцы и старики — да еще люди крайне ослабленные. А миссис Макгайр молода, здорова и по характеру, судя по всему, боец. — Он улыбнулся Страйкеру: — И, кажется, ей есть ради чего жить.

— Почему же ей не помогли антибиотики?

— Они рассчитаны на другие разновидности болезни. Мы сделаем все, что можем, но должен вас предупредить: еще как минимум два-три дня она пробудет в таком возбужденном состоянии. Как видно, все окружающие кажутся ей врагами — кроме вас, мистер Макгайр. А ведь вы и сами утомлены…

— Ничего, выдержу. Главное, что опасности нет, и Темпест скоро поправится.

Доктор склонил голову:

— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы в изолятор принесли вторую кровать.

— Привет, Страйкер! Выглядишь ты не лучшим образом, — заметил Артур Уитни-Кинг, присаживаясь на стул возле кровати дочери. — Не хочешь, чтобы кто-нибудь из нас сменил тебя? Тебе надо как следует отдохнуть.

Страйкер потер затекшую спину. Темпест лежала в забытьи, измученная горячкой. В бреду она вновь переживала нападение на лагерь — и на этот раз в отличие от реальности дала волю своим чувствам. Она рыдала, отчаянно кричала, порывалась вскочить и куда-то бежать, и только Страйкер удерживал ее на месте.

— Не выйдет, — устало ответил он наконец. — Стоит мне отойти хотя бы на минуту, как она просыпается в тревоге. А доктор говорит, что ей необходимо как можно больше спать.

Артур нахмурился. Только сейчас он, кажется, осознал, что между его взбалмошной дочерью и начальником службы безопасности возникла какая-то странная связь.

— Похоже, я слишком часто посылал тебя ей на выручку, — проговорил он задумчиво. — Никак не ожидал, что она так привяжется к тебе! Мне всегда казалось, что ей никто не нужен… Никто ни при каких обстоятельствах!

Он пристально взглянул в лицо дочери, словно ожидая от нее подтверждения своих слов. Странно, но у Уитни-Кинга возникло ощущение, что перед ним лежит совершенно незнакомое ему существо. Чужая девушка лежала перед ним, и мысли, и чувства ее оставались для него книгой за семью печатями. Как это могло случиться, ведь она — его плоть и кровь…

— Не знаю, как благодарить тебя за спасение Тем-пест, — продолжал он, помолчав. — Особенно — за хитрость, которую ты применил, чтобы вывезти ее из страны. Мой адвокат заверил меня, что проблем не будет: мы аннулируем брак, как только Темпест придет в себя и сможет подписать бумаги.

Сквозь дымку забытья до Темпест доносились голоса. Голоса людей, которых она любит. Один звучал твердо и уверенно, другой — просительно и растерянно.

— Этого не будет, — проговорил Страйкер.

Артур поднял глаза.

— То есть?

— Расторжения брака не будет.

— Ты хочешь сказать… вы с Темпест близки?

— Я ничего не хочу сказать. Это наше с Темпест личное дело. Но я хотел на ней жениться еще задолго до того, как этот полковник начал играть мускулами. Это она не хотела выходить за меня замуж. Вы же знаете свою дочь, на нее никто не может накинуть узду.

— Зачем?

— Что «зачем»?

— Зачем тебе на ней жениться? Ты — не охотник за наследством, это очевидно: я, слава богу, не первый год тебя знаю. Ты прекрасно знаешь, что она за человек. У вас не будет ни дома, ни семьи — ничего, что мужчина ждет от женщины! Ты хоть понимаешь, на что себя обрек?! Не ожидал от тебя такой глупости…

Страйкер молчал, задумчиво глядя на босса. Теперь он понимал, почему Темпест с такой горечью говорила о своем отце.

— Я и сам не знаю, зачем мне это нужно…

Темпест с трудом открыла глаза. Она отчетливо услышала последние слова Страйкера.

— Но ты не оставишь меня? — прошептала она с тревогой. — Только не надо меня заставлять… — Обессиленная, Темпест умолкла, не закончив фразы. Но Страйкер и так знал, что она может сказать.

Он потрогал ее щеку и с облегчением убедился, что жар спадает.

— Конечно. Я не подрежу тебе крыльев, моя ласточка. Лети куда хочешь.

— А ты полетишь со мной? — слабым голосом спросила Темпест. Голова у нее кружилась, и лицо Страйкера расплывалось в мутном тумане.

— Если смогу. — Он нагнулся и поцеловал ее. — А теперь поздоровайся с папой. Он уже два дня ждет, пока ты очнешься.

Но Темпест не обратила внимания на его слова — или просто их не услышала. Другое занимало сейчас ее мысли.

— Ты все понял, да? И ты обещаешь мне?

Страйкер улыбнулся ей, и его темные глаза заблестели.

— Обещаю. Никаких решеток и цепей. Я буду охранять тебя, только если ты сама попросишь.

— Ты… меня любишь?

— Да, дорогая. Без всяких условий. Люблю такой, какая ты есть.

Темпест улыбнулась ему своей улыбкой, против которой, как известно, не мог устоять ни один мужчина. Синие глаза ее зажглись радостью.

— Я буду осторожна. Честное слово, обещаю тебе. Я и так тебя порядком измучила.