Вздох до смерти (СИ)

А самое плохое в потере любимого человека — помимо агонии от невозможности снова его увидеть — в том, что вы так и не сказали. Несказанные слова преследуют вас, они издеваются, напоминая о том, что ты считал, будто у тебя впереди целая вечность. А ее нет ни у кого».

(с)

МакКайла Лейн

Противный писк медицинского оборудования действовал нервы, создавая ощущения секунд, приближающих к смерти. Катетеры выдернула из вен ещё несколько минут назад, и теперь вышагивала по палате, то раздражённо поправляя больничную бесформенную одежду, то потирая глаза, которые до сих пор вызывали ощущение сухости и чесались. Смотреть в зеркало боялась, примерно представляя то, что увижу.

Придя в себя пять дней назад, испытала страх, когда, открыв глаза, увидела полную темень, а затем осознав, что не чувствую собственное тело. Словно из-под толщи воды до меня доносились прерывистые звуки, постепенно становясь всё громче и громче, а стоило распознать голос Германа, как тут же облегчённо выдохнула. Уже спустя сутки, едва моё тело вновь слушалось меня, а все чувства обоняния и осязания вернулись в относительную норму, Молот рассказал мне о последних событиях, а их оказалось много, потому что без сознания, то бишь – в коме, я пролежала почти месяц.

Выстрел Валентина был точен, рассчитан на смертельный исход, и я бы была мертва, если бы не Алина. Подругу Молота нашла гостья Крата в дамской комнате, а Калинская, естественно, подняла всех на уши, особенно «предвестников». Мужчины не сразу сообразили, в чём дело, когда вычислили врага, а потом счёт уже шёл на секунды, но никаких зацепок местонахождения Валентина или меня не было.

Помог Константин Крат.

Оказывается, у мужчины есть тайная страсть: он вставляет в драгоценные камни незаметные отслеживающие устройства, но только в те украшения, которые имеют огромную ценность. А подарок Крата мне был именно таким. Не будь «бриллиантовый король» столь странным, то никто бы на помощь мне не пришёл, и нашли бы мой хладный труп где-нибудь в лесной яме или вовсе ничего бы не нашли. Уверенна, Чарсов и сам не предполагал, что моё спасение возможно.

А причём Алина?

Она оказала первую помощь и сделало то, что ни одному нормальному врачу не пришло бы в голову: вколола прямо мне в сердце пару кубиков адреналина. У девушки было медицинское образование, хотя и работала она не по профессии, но несостоявшаяся карьера оказалась как раз кстати.

- Она всё равно труп, - выкрикнула девушка, когда воткнула в меня толстую иглу с лекарством, под ошарашенные взгляды медиков.

Сумасшедший поступок подруги Германа спас мне жизнь, а все её дальнейшие распоряжения только закрепили результат. Конечно, без операции я бы точно сдохла, но она бы и не понадобилась, если бы не Алина, но пока у меня не было возможности поблагодарить красавицу лично.

А Аристарх…

Он ни разу не навестил меня, и слова Молота о том, что Соколов улетел в Англию по срочным делам, меня ничуть не волновали.

В очередной раз наступила на грабли.

Хотелось рассмеяться: громко, на грани безумия. Только нельзя отрицать факта, что я была дурой и навсегда дурой останусь, пытаясь раз за разом, спасать того, кому на меня плевать. Будь иначе, уверенна, Сокол уже давно бы пришёл. Но даже после всего мне ничуть не было жаль за выбор.

Выбор, сохранивший жизнь Арису. Выбор, лишивший родителей.

У меня никого не осталось. Никого…

Странно, но вместо истерики, слёз, проклятий, испытала…

Ничего.

Внутри образовалась пустота, с каждым днём разрастаясь всё больше. Мне не было всё равно на происходящее, не было больно или обидно… Я просто ничего не замечала, временами выпадая из жизни. Молот видел моё состояние, и, кажется, пытался вразумить, даже кормил из ложечки, хотя я не ощущала вкус еды, запахи, желание…

Ничего не было. Пустота.

Всё время, что находилась в палате одна, я лежала на кровати и смотрела в окно на небо. Облака проплывал, точно ушедшие отрывки моей жизни, и иногда перед глазами всплывало звёздное синее небо. Небо, которое, как мне казалось, я вижу в последний раз.

К счастью, мне довелось встретить за свою жизнь мало тех, кто был уверен в своей смерти, но по различным причинам выживал. Только неизменно всегда было одно: все в мельчайших подробностях могли описать последнее, что видели. И это не удивительно.

Сама смерть страшит даже самых бесстрашных, а последние секунды до неё приобретают совершенно необыкновенные краски и…смысл.

Последнее – невозможно предсказать.

Последнее – сравнимо с первым глотком воздуха при рождении.

Последнее – навсегда становится напоминанием.