Вздох до смерти (СИ)

— Лина, — устало выдохнул Герман, кладя свои тёплые ладони на мои плечи в братском жесте. — Я не тот, кто не заслужил твоего доверия. Но есть вещи, о которых тебе лучше узнать самой, а не от меня. Достаточно знать, что я никогда и ни при каких условиях не дам причинить тебе боль.

Смотреть долго в глаза Молота не могла, иначе он всё поймёт. Только было тяжело отвести взгляд, притвориться смягчившейся, волнующейся от неожиданного подарка, сделать шаг назад… Мне бы броситься к мужчине, обнять его крепко за талию, уткнуться лицом в твёрдую грудь, вдохнуть запах морского бриза, сказать о том, как дорог…

Он всё поймёт. Поймёт…

Новый укол боли вызвал лишь горькую и какую-то обречённую ухмылку на губах, и хвала небесам, что в этот самый момент стояла спиной к мужчине.

— Не усни, пока гипнотизировать коробку будешь, а то Арис воспользуется твоим бездыханным телом! — задорно прокричал Молот, отступая к двери.

Скорее по инерции схватила небольшую меховую подушку с кресла, развернулась и запустила в удаляющегося мужчину, но Гер успел скрыться, а до меня только донёсся смех за дверью.

Устало вздохнув, потёрла переносицу, после чего медленно опустилась на кресло. Небольшая квадратная коробка, в упаковке из явно дорогого изумрудного шёлка, лежала на коленях, но я не решалась её открыть. Это был не страх, а что-то вроде неуверенности. Неуверенности в том, что этот «ящик Пандоры» должен был быть открыт. Любопытство взяло первенство над разумом и телом, а потом было поздно что-либо менять, дар речи и вовсе пропал.

Изящное золотое колье со множеством симметричных узоров ослепляло своей красотой и блеском, россыпь маленьких бриллиантов становилась меньше к краям украшения, а в самой середине располагался бриллиант довольно-таки крупного размера в неизвестной мне огранке, отчего его стоимость становилась только выше. Я боялась притронуться к этому произведению искусства, а в голове ярко-красным мигали предполагаемые цены шедевра. Никогда не разбиралась особо в драгоценностях, но сейчас была уверенна, что вещица эксклюзивная, да и выполнена опытным мастером. Только потом обратила внимание на белоснежный конверт, на котором возлежало колье. Дрожащими руками подняла украшение, перекладывая на подлокотник кресла, и только потом осознала, что боялась послания, а не драгоценность.

Прошло время медлить.

Через чур быстро раскрыла конверт, достала письмо и развернула, сразу отмечая идеально ровный каллиграфический незнакомый почерк. Но непонимание сменилось диким удивлением, стоило дойти до конца…

«Тип огранки бриллианта влияет на его блеск, качество и стоимость, но всё лишь в руках мастера. Как Он преобразит неогранённый алмаз никто не узнает, пока не увидит результат воочию. И я с нетерпением жду сегодняшнего вечера, желая быть одним из первых, кому посчастливиться стать свидетелем рождения нового и самого дорогого бриллианта в мире.

С уважением, Муза.

Ваш Константин К.»

Раз за разом я перечитывала короткое послание, не понимая, как реагировать, да и надо ли…

Но…

Кончики пальцев коснулись холодного металла, с непривычной осторожностью и трепетом погладили изящный крупный камень, чтобы в следующую секунду замереть.

«Посчастливится стать свидетелем рождения нового и самого дорогого бриллианта?».

Крат писал не о драгоценностях, он словно пытался мне сказать что-то, только моя голова была забита более важными мыслями.

Спустя полчаса приехал стилист, а в суете сборов странное послание быстро забылось. Я была вся на нервах из-за скорых событий, поэтому мастер знатно натерпелся от меня, но всё же благоразумно молчал. Сначала мне сделали соблазнительные локоны, затем я потребовала выпрямить волосы, но в итоге остановилась на нежной причёске, с собранными наверх чуть волнистыми волосами, а на лицо спадало пару прядей, придавая лицу невинный вид. С макияжем всё обстояло намного проще: глаза подчеркнули чёрными и тёмно-зелёными тенями, а губы оставили нежно-персикового цвета.

Рассматривая себя в отражении зеркала, захотелось вдруг рассмеяться. В таком виде только надо радоваться жизни, наслаждаться высшим обществом, ловить на себе горячие взгляды мужчин, а не готовиться к смерти. Знала, что на балу будет Чарсов, об этом мне Герман сообщил по секрету, когда передал два листка А4, на которых значилась краткая информация на меня. Молот был в бешенстве на крысу, поселившуюся в наших кругах и выдавшую меня с потрохами врагу. Если приятель отдал мне эти листки, посчитав их лишь дополнительной информацией ко всему прочему, а ещё в желании не нервировать Аристарха, то я сразу осознала всю глубину проблем.

Моя смерть была неизбежна, но прежде я могла защитить своих любимых.

«От судьбы не убежишь, не скроешься. Ты должна понимать это, как никто другой», — прозвучали набатом слова Роберта.

Да, я всё прекрасно понимала и принимала. Но…

Желая избавиться от боли в области сердца, решительно развязала пояс шёлкового халата и замерла.

В дверях гардеробной стоял Сокол.