Вздорная принцесса

Татуировки на его теле уже потухли. Так всегда бывало после боя, когда уже не грозила опасность. Но сейчас ему нужна сила для другого – снести стены крепости столицы Эритопии и открыть ворота.

Маркус встал на возвышенное место, с которого можно было увидеть крепостные стены издалека. Он обратился сознанием к своему Ворону, и тот открылся для него. Управляя птицей, он залетел за крепостные стены, чтобы оценить обстановку. Маркус смотрел сейчас его глазами. И убедился, что момент выбран правильно. Он отпустил Ворона, приказав ему возвращаться, битва закончена.

А сам обратился к своей силе. Татуировки медленно загорались. Чтобы рассыпать стены, ему нужно было соединить несколько символов, и он начал выводить их рукой в воздухе. Очертания символа вспыхивали, загорались, подпитываемые следующими, и когда он закончил, медленно потухли. Он направил силу на стены, раздался грохот, и в нескольких местах, в том числе и где ещё минуту назад стояли ворота, образовались бреши.

В которые с криками и гиканьем бросились воины его армии. Ну вот, ещё одно королевство пало. Три других перед ним сдались без боя, а перед этим получасовое сражение даже битвой не назовёшь. Так, разогрелись только. А это плохо для воинской дисциплины. Лёгкие победы расслабляют, развращают и делают воинов ленивыми и самонадеянными. А для мужской энергии нужно искать выходы, иначе начинаются грызня и интриги между своими, издевательства и игрища над пленными.

Поэтому спасибо Эритопии, на какое-то время она отдалила часть проблем, которые скоро возникнут, когда следующие королевства будут падать к его ногам одно за другим.

Маркус вскочил на коня. Ворон принёс вести, что Эритопия пала. От Его Величества к стенам крепости вышла процессия переговорщиков.

– Мар-ркус! Мар-ркус! – раздавалось хриплое карканье Ворона над скачущим конём Маркуса.

Воины подхватывали громким криком, приветствуя своего повелителя:

– Великий Маркус! Маркус завоюет мир!

Они расступались, уступая ему дорогу, и вопили его имя во всю силу лёгких.

– Маркус! Победу Маркусу!

Под их громогласные крики Маркус на коне въехал в город.

2.2. Скальдия, Норманн

– Ваше Величество, – камердинер Норманна, молодой повеса (а только таких и держал около себя Норманн, заменив старых ворчливых слуг на весёлых молодых) Эдрик, сунул ему под нос большое блюдо, целиком заваленное открытками и записками. – Это всё вам после вчерашнего бала.

Розовые, алые, позолоченные, надушенные, с сердечками, цветочками, ленточками, бантиками – каких только не было.

– Прекрасно, сэкономим на дровах, будет чем топить камин, – королева-мать прошлась мимо, обдав ароматов своих духов, подошла к Ульриху, царственно поцеловала в лоб и села в соседнее с ним кресло.

Ульрих со смешком в глазах наблюдал за старшим братом, который уже полчаса собирался на Совет.

Внимание Норманна привлекла открытка в руке Эдрика. Она была выполнена в форме древнего фолианта. Надо же, хоть какая-то оригинальность. Кто эта девушка? Пожалуй, он с ней встретится. Он протянул руку к открытке, но Эдрик ловко убрал руку.

– А это не вам, Ваше Величество. Это Его Высочеству Ульриху.

– А, сестра графа Гринуэя. Всё не оставит попыток добраться до тебя, братец?

Соперников в ловкости у Норманна не было, и он с одного наскока отобрал записку у Эдрика. Поскольку Ульрих не заинтересовался открыткой, Норманн открыл её и прочитал.

– Да, она. Что не так, Ульрих? Она симпатичная зануда, обожает умные разговоры – всё в твоём вкусе.

– Она влюблена в тебя, – скривился Ульрих.

– Да? Не замечал. Вчера на балу она, между прочим, спрашивала про тебя.

– У нас деловые отношения.

– Поэтому она пишет, что отдаст то, что ты ищешь, в обмен на свидание? Ульрих, брат мой, что ты у неё ищешь? – загоготал Норманн.

Ульрих вскинул цепкий взгляд, вскочил и бросился за открыткой. Но Норманн высоко поднял руку с запиской, у них завязалась потасовка. Эдрик предусмотрительно отошёл подальше.

– Как дети малые, – неодобрительно покачала головой королева-мать.

Хотя нежность во взгляде на сыновей выдавала, что неодобрение было напускное для приличия.

– Ты порвал мне беоснийское кружево! – взревел Норманн, оттолкнув брата и кинув ему записку.

Возмущённо приподнял рукав камзола, с которого оторвалось пришитое многослойное дорогое белоснежное кружево.

Ульрих только фыркнул:

– Переоденешься в более приличное. Оделся как павлин.

– Эдрик, неси другой камзол! – приказал камердинеру Норманн, и юноша помчался выполнять поручение.

– Это ты его вчера на балу не видел, – внесла реплику королева. – Золотой камзол ослепил всех присутствующих, и подданным пришлось закрывать глаза, глядя на монарха. После этого его прозвали Золотым Соколом Скальдии.

– О, Норманн, ты делаешь успехи! Будешь первым в нашем роду, кто прославится как первый модник, а не первый рыцарь Скальдии.

– Вы мне просто завидуете, – беззлобно ответил на смешки матери и брата Норманн.