Взгляд

А потом она обнаружила, что лежит на спине в больничной палате. Рядом ощущалось чье-то присутствие. Она попыталась очнуться, открывая глаза как можно шире. Тело из ее сна пыталось нащупать лампу на тумбочке в надежде, что ее рука в реальности тоже потянется, тронет выключатель – и свет ее разбудит.

Потом она много часов брела в белой дымке по какой-то пустыне. Она что-то искала, но нашла только ожерелье из острых металлических лоз. Когда она подняла его, чтобы рассмотреть получше, оно прыгнуло ей на шею и вцепилось в нее.

Когда Ана впервые почувствовала, что не спит, то оказалось, что она лежит в постели. Ее отец сидел рядом с ней, опустив голову, и держал ее за руку. Его мысли были переполнены раскаяния. Она их чувствовала. Их форму, их вес. Как ожерелье из виноградных лоз, впивавшееся ей в горло. Однако она не ощущала его руки и одеяла, которым была укрыта, – и даже собственных век, когда приказала им моргнуть.

«Посмотри на меня!» – мысленно попросила она. Но он не поднял головы, и мысль о собственном параличе заставила ее задыхаться от страха, пока белый туман заполнял ее зрение. А потом она снова побрела в тумане, пытаясь найти выход.

Когда она снова проснулась, ее ждали боль и тошнота. Запах дезинфекции и резины пробрался ей в ноздри. Она попыталась поднять руку, нажать кнопку вызова, оказавшуюся рядом с ее лицом, но ее кисти были кусками бетона, ее руки – корабельными якорями. Даже простые глубокие вдохи вызывали острую вспышку боли в ее ребрах. Она оставила все попытки пошевелиться. Потом она лежала, прикованная к темноте, где время застряло в какой-то узкой щели и секунды ощущались как часы.

В конце концов она очнулась и увидела солнечный свет. Комнату с тремя эркерами. Полупрозрачные занавески, заходящие на белые стены. Светящиеся прямоугольники стекла горели, словно двери в другие плоскости бытия – следы того мира теней, в котором она провела последние несколько дней.

Прямо перед ней на тумбочке исходила паром гейзерная кофеварка. Аромат жареных зерен щекотал ей ноздри. Она проверила свои веки и с радостью почувствовала, как трепещут ее ресницы, когда она моргает.

– Ты проснулась, – сказал ее отец. Он стоял у двери. Он улыбнулся пугающе неуверенно. – Выглядишь гораздо лучше.

Из-за его спины в палату вошла медсестра.

– А, вот и она! – сказала сестра. – Давай тебя посадим, ладно? – Она подошла к Ане. Ее голос звучал бодро и деловито. – Тебе может быть немного больно. У тебя сломано ребро, ему долго будет нужен покой. – Она ловко подхватила Ану под мышки. Ана вскрикнула от острой боли. – Вы нам поможете? – спросила сестра у ее отца. Эшби подошел и взбил подушки. Когда он шагнул назад, медсестра устроила Ану на них. – Было не так уж страшно, правда? – сказала она, отводя короткую прядь волос, упавшую Ане на глаза. – Оказывается, твой отец был прав. Он сказал, что запах кофе, скорее всего, поможет тебе очнуться. Только пока не пытайся его пить. – Она подмигнула Ане и стремительно прошла через комнату. – Жми на красную кнопку, если тебе что-нибудь понадобится, – сказала она, и дверь за ней закрылась.

Когда медсестра ушла, отец Аны неловко застыл между дверью и кроватью.

– Врач говорил, что у тебя уже пару дней были признаки улучшения. Ты провела в коме почти неделю.

«Неделю!» Ана с трудом смогла усвоить эту мысль. Как получилось, что она провела без сознания целую неделю?

Ее отец бесцельно переставил на комоде вазу с подсолнухами, а потом медленно прошел к креслу, обитому грубой тканью, и сел рядом с ее кроватью.

– Я так рад, что с тобой все в порядке, – сказал он, потянувшись к ее руке.

Она приказала своим пальцам шевелиться. Они задергались, пытаясь вспомнить, как это делается. Она напрягла всю свою решимость – и ее рука резким движением ушла вниз, к ее ноге.

Ее отец кашлянул. Встав, он отошел от кровати.

– Мне сказали, что двигательная зона коры головного мозга может прийти в норму через пару дней. – У ближайшего окна он задержался, приподнял тонкую занавеску и посмотрел на улицу. – Ты помнишь, что случилось?

Ана замычала. Он повернулся к ней. Она опустила подбородок к груди, изобразив кивок.

– «Три мельницы», – глуховатым голосом проговорил он. Он откашлялся и отпустил край занавески. – Как только я узнал, что ты там, я делал все, все что было в моих силах, чтобы тебя оттуда вызволить. Ты должна понять, Ана: я не мог просто прийти и забрать тебя. Есть специальные процедуры.

«Например, аквариумы». Она зашевелила губами, пытаясь произнести эти слова, но получился какой-то странный звук. Она повторила попытку, не собираясь сдаваться. Ее язык неохотно подчинился, и она выдавила сквозь зубы:

– К…ква-а-а…мы.

Ее отец сгорбился и прижал ладони ко лбу.

– Если бы я мог прекратить то, что они делали! Поверь, я старался. Я заплатил всем медсестрам, чтобы тебе подменяли лекарство. Но в аквариумах работают психиатры. Я подделал файл, притворившись, будто раньше тебя лечил, сделав вид, что ты – дочь близких друзей семьи, но Шарлотта Кашер даже не стала обсуждать твое лечение. Что тебя дернуло туда прийти?