Взгляд из угла

"От холода, от ледяной сырости воздуха большие руки его посинели, губы стали лиловыми, смертельно-бледное лицо с провалившимися щеками приняло фиолетовый оттенок. Он лежал на спине, положив нога на ногу, а руки под голову, дико уставившись в черную соломенную крышу, с которой падали крупные ржавые капли. Потом скулы его стискивались, брови начинали прыгать. Он порывисто вскакивал, вытаскивал из кармана штанов уже сто раз прочитанное, испачканное и измятое письмо, полученное вчера поздно вечером... и опять, в сто первый раз, жадно пожирал его:

"Дорогой Митя, не поминайте лихом, забудьте, забудьте все, что было! Я дурная, я гадкая, испорченная, я недостойна вас, но я безумно люблю искусство! Я решилась, жребий брошен, я уезжаю - вы знаете с кем...""

Припомнили? Ведь никакого такого особенного словесного мастерства, и сюжет - не новость, и психология - дело прошлое...

А сила вся в том, что вы разом попадаете в особенное пространство, сплошь из резких, отчетливо говорящих подробностей. Каждая - в фокусе, от каждой - укол смысла. И если у вас хватит воли оторваться от текста и оглядеть помещение - вы поразитесь: насколько все вокруг бледней, тусклей.

Этим вот многоочитым бунинским зрением Россия увидела себя всю, в первый раз и в последний.

Понадобилась именно такая биография - чтобы родовитый дворянин был нищим недоучкой, перекати-полем - не забудем и деревенское детство, и провинциальную молодость, и внезапную столичную славу, и дружбу Чехова, и приязнь Льва Толстого, а также добавим счастья и несчастья донельзя, через край...

Кажется, только таким образом и могло случиться, что один человек проник в мысли огромной страны - почувствовал, о чем она молчит, - с тоской и ужасом догадался, что вот-вот взорвется и потеряет человеческий облик.

Прекрасная Родина больна. Населена безумными дикарями.

Помните, как в "Деревне" она сама же себя честит:

"- Ты подумай только: пашут целую тысячу лет, да что я! больше! - а пахать путем - то есть ни единая душа не умеет! Единственное свое дело не умеют делать! Не знают, когда в поле надо выезжать! Когда надо сеять, когда косить! "Как люди, так и мы", - только и всего".

Вскоре, как известно, Россия рухнула. Осталась - зато навсегда - в прозе и стихах Бунина: да, безумной, но все-таки прекрасной. Судьба позаботилась о том, чтобы никто его не тронул, чтобы не мешали дописать до конца. Множество тайных пособников было у него, тайных союзников, даже и за границей: закаты, дожди, облака, звезды не сводили с него глаз, постоянно утешали: мы с тобой, ты не один.

В результате трудов и удач образовалось сокровище. Мы держим его под спудом, откладываем наслаждение на какое-то потом. На какое? Разве будет на свете радость увлекательней, чем перечитать еще хоть раз эти девять томов?

Это настоящее. Другого нет и, похоже, не предвидится. Морок, желтый туман. Не жили хорошо - не фиг и начинать. Все так же больна прекрасная страна злобой и глупостью; только нынче - не царское время! - государство играет на них с особым цинизмом.

И опять у нас Окаянные дни - с правосудием преступным, с громогласной воинственной пошлостью, вплоть до съездов комсомола. Моря крови пролиты, вконец обнищал народ - а все-таки не опомнился.

Так что примемся лучше перечитывать Бунина, пока его не запретили опять.

Вот он видит в советской газете: "Все на защиту революции, так еще недавно лучезарно сиявшей миру!" И в ярости кричит:

- Когда она сияла, глаза ваши бесстыжие?

Голос, точно, как у Пушкина.

17/11/2003 Агентство хороших новостей

Книга Елены Трегубовой "Байки кремлевского диггера" - литературный хит политического сезона, политический - литературного.

Живешь, живешь, наблюдаешь за государством, наблюдаешь - и все-то кажется, что чего-то главного не понимаешь, сидя в провинции.

Газеты, опять же, сбивают с толку: что бы ни случилось, объясняют одинаково: борьбой кланов. Что за кланы такие? Сразу представляешь голоногих мужчин в коротких клетчатых юбках, в той же расцветки пледах. Но у нас в Евразии так не ходят. Какие-то семейные якобы насмерть грызутся с какими-то питерскими.

А чего, спросишь, они не поделили? Ответ вроде бы исчерпывающий: собственность и власть. А все равно недоумеваешь: мало у них, что ли? И потом - как они успевают насмерть-то грызться в служебное время? Начальники же, притом столичные, самые главные! К ним же бумажки стекаются со всей страны. На каждой, не читая, поставить автограф - и то вспотеешь. А еще - просители. А еще - телефоны. И надо же хоть иногда перекусить.

Зато взамен - комфорт, почет. Большая зарплата, большая квартира, большая дача - чего еще человеку надо? Разъезжай между ними на большой машине до самой пенсии - тоже, между прочим, большой, - решай, как это у вас называется, вопросы, - а бороться-то зачем, тем более - насмерть? Какой смысл?