Взгляд кролика

— Я и не думал ничего скрывать или прятать, но потом… Раз уж вам нравится Тэцудзо… Вы же молоденькая совсем, вот я и решил, чего зря лишнее болтать. Ведь над нашими-то заводскими ребятишками в школе частенько издеваются, как я слышал. И мне жалко стало пацаненка — а вдруг над ним тоже начнут издеваться? Вот я и не стал ничего рассказывать. Я поначалу, когда узнал, что он тут мух растит, знаете как рассердился? Я его поколотил даже, хотя вообще-то стараюсь этого не делать. Рассердился и поколотил. И банки его разбил. Но хоть сердись, хоть не сердись, бей не бей — пацан все равно от своего не отступается. Растит мух — и все тут. Так что я уже и сердиться не могу, и рука на него тоже уже не поднимается. У него же ни матери, ни отца. Никого нет, кто бы его любил, баловал. Вот подумал я так и понял, что не могу из-за каких-то там мух на него сердиться. И я ему сказал, хочешь с мухами возиться, нравится тебе? Ну давай, возись. Только знай, что люди мух ох как не любят. Так что ты со своими мухами людям на глаза не попадайся. Так я ему сказал.

Котани-сэнсей, вы поймите, это же не его вина, что он мух стал растить. Ежели бы мы с ним в горы ходили, то он жуков бы растил. На реку бы ходили — рыб разводил. Но куда я с ним пойду? Как? Вот и выходит, что он кроме мусорных этих куч ничего в своей жизни не видит! А тут кроме мух да червяков ничего не водится. Ну вот я и подумал, кого ему тут разводить, как не мух. Но я вам об этом еще раньше должен был рассказать — тогда, когда Тэцудзо на Бундзи набросился. А я подумал — как я расскажу вам о том, что банка пропала, а про мух не расскажу? Так же не делают… А ведь в той банке была любимая его муха — Киндзиси, Золотой Лев, так он ее звал. Это была необычная муха. Обычная, даже самая крупная, больше сантиметра не вырастает, а Киндзиси был два сантиметра длиной. Он был золотой, блестящий. Гордый и заносчивый — прямо принц крови.

После того как банку украли, Тэцудзо так расстроился, что за весь следующий день к еде не притронулся. И когда он потом разукрасил Бундзи — это было нехорошо, неправильно. Так нельзя. Но в душе-то я знаю, что он очень любил Киндзиси, так что просто не мог поступить иначе. И мне искренне жаль, что мы с Тэцудзо доставили вам столько хлопот и забот. Вы уж извините. Но Тэцудзо тоже человек. И ему нужна простая человеческая дружба. Ведь он же нормальный человек, поймите.

Котани-сэнсей нечего было на это сказать. Она понуро стояла, глядя себе под ноги.

Глава 4 ПЛОХОЙ ДЕНЬ

Холодный ветер часто дует несколько дней подряд, и дождливые дни следуют один за другим. Вот так же и неприятности не случаются поодиночке.

Был вторник, и в школе, где работала Котани-сэнсей, проходил педсовет. Он всегда проходил по вторникам — так уж было заведено.

После того как обсуждение поставленных на повестку дня вопросов закончилось и все уже нетерпеливо ждали заключительных слов завуча, завуч поднялся с места и произнес:

— Мурано-сэнсей предложила еще одну тему для общего обсуждения, поэтому попрошу всех ненадолго задержаться. Пожалуйста, Мурано-сэнсей.

Классная руководительница одного из третьих классов, Яско Мурано, слегка побледнев, заговорила:

— В моем классе есть мальчик, Кодзи Сэнума.

Услышав это имя, многие учителя устало поморщились. Кодзи был одним из заводских детей.

— Несколько дней назад я обратилась за советом к классным руководителям третьих классов, чтобы решить, допускать ли Кодзи к дежурству по столовой. Дело в том, что Кодзи очень нечистоплотный мальчик. Он не моет руки перед едой и после туалета. Он вообще не любит мыться и поэтому буквально покрыт слоем грязи. Я всячески пыталась на него повлиять, но мальчик безнадежен. Я также пробовала связаться с его родителями, чтобы вместе решить эту проблему, но ответа от них так и не последовало. У меня возникло ощущение, что их все это абсолютно не волнует. В то же время начали поступать жалобы со стороны других детей. Некоторые из них жаловались, что, когда Кодзи дежурит по столовой, они не могут заставить себя притронуться к еде. Я столько раз твердила детям о важности и необходимости соблюдения правил гигиены, что просто не имею права оставить их жалобы без ответа. А ведь дети могут, чего доброго, и отравиться, и ответственность ляжет на учителей. Я объяснила Кодзи, что если он не изменит своего поведения, то мне придется отстранить его от дежурства по столовой. Обо всем этом я рассказала на встрече руководителей третьих классов, и Орихаши-сэнсей назвал мой подход педагогической дискриминацией. Я работаю учителем уже двадцать пять лет. Я всегда отдавала своей работе много сил, всегда старалась работать как можно лучше и еще никогда ни от кого не слышала ничего подобного. Я не принимаю, не могу принять предъявленных мне коллегой Орихаши обвинений в дискриминации. Поэтому я решила обсудить эту проблему в рамках собрания. Мне бы очень хотелось услышать мнение всех здесь присутствующих. Как бы вы поступили на моем месте?

— Орихаши-сэнсей, вы хотите что-то добавить?