Взгляд на миллион

В такт негромкой композиции в исполнении Мишеля Дельпеша «Cherie Lise» («Милая Лиз») отбивали ритм висевшие над камином круглые старинные часы, которые из-за внутренней подсветки больше походили на окно с толстыми стёклами, сквозь которое пытается пробиться робкий солнечный луч. Было ощущение, что Мартин и Сьюзен находятся в своём собственном доме, а посетители кафе – их гости, которые после вечеринки замешкались и никак не могут разойтись. Сьюзен нравилась спокойная медлительность Мартина. Ей казалось, что рядом с ним жизнь останавливалась, и она могла, наконец, расслышать пение птиц, шум ветра и шелест листвы. Приглушенные полутона наступающего вечера на берегах канала Saint-Martin (Сен-Мартен) переходили в глубокие и одновременно бьющие через край яркие всплески чувственных, страстных и не поддающихся контролю желаний… Сьюзен была очаровательна. Глаза её светились тихим, невероятным счастьем, и Мартин всё сильнее влюблялся в этот полный нежности взгляд. Всё происходящее казалось ему сейчас волшебным сном, который случился в самый разгар безумного ненастья. И этот сон каким-то чудесным образом изменил всё вокруг… Мартин не мог этого объяснить, но, как и в прошлый раз на винограднике, ему казалось, что они уже были знакомы… когда-то очень давно, потом расстались на время и вдруг случайно встретились снова…

– Мне нужно будет скоро уехать ненадолго в Лондон. Хотя, честно говоря, я точно не знаю, сколько продлится эта поездка, – сказал Мартин, когда они прощались около дома Сьюзен. – В любом случае я хочу сказать, что вы мне очень нравитесь, и для меня было бы самым большим счастьем осознавать, что я тоже вам нравлюсь, хотя бы чуть-чуть. Мне нечего предложить вам сейчас. Всё, что у меня есть – это кисти, краски и мольберт. В Лондоне же я надеюсь пройти обучение живописи у талантливого художника-портретиста Генри Говарда, и если всё сложится удачно, то в скором времени смогу выставлять свои работы на аукционах и неплохо на этом зарабатывать.

– Мартин, если вы решили, значит, надо попробовать, – сказала Сьюзен. – Но, поверьте, для меня абсолютно неважно, будут ли ваши картины продаваться так же, как шедевры Пикассо или да Винчи, или вы просто станете хорошим художником, который с удовольствием выполняет прекрасные работы на заказ. Вы уже счастливый человек, потому что нашли себя.

Всё это она проговорила настолько искренне и от души, что Мартин снова на мгновение представил, как он рисует Сьюзен.

Именно сейчас, когда она глядела на него с таким нескрываемым трепетом и чувством, Мартин сам себе казался заложником обстоятельств.

В то же самое время он думал о том, что поездка в Лондон поможет решить все проблемы, и его жизнь действительно изменится.

«Ведь мы вполне могли бы поехать вместе…» Мартин приблизился к Сьюзен и, словно задавая вопрос, заглянул в её глаза, затем обнял и очень нежно поцеловал. Ему не хотелось отпускать её ни на секунду, и, точно робкий юноша из какого-нибудь романтического фильма, он вдруг опустил голову и слегка отступил назад, как будто сам испугался своей смелости. Но Сьюзен это не смутило, она протянула руку и сказала:

– Вечер был замечательный, Мартин.

– Спасибо, Сьюзен. Мы сможем увидеться завтра?

– Конечно, ведь вы обещали показать мне свои работы и написать мой портрет.

После этого она улыбнулась и поцеловала его в щёку. Сьюзен вошла в подъезд рядом со входом в магазин, и Мартин увидел, как одна за другой стали загораться лампочки в лестничном пролёте. Он ещё какое-то время стоял около подъезда, желая убедиться, что Сьюзен уже дома и у неё всё в порядке.

Ещё через мгновение в окне над магазином Lys Blanc зажегся свет, и Мартин, заметив силуэт Сьюзен, представил, что он тоже находится в этой комнате, смотрит ей в глаза и восхищается её улыбкой.

Он закурил и, не торопясь, пошёл пешком в сторону своего дома. На улице было пустынно и тихо. Изредка под его ботинками щелкали песок и мелкие камешки, совсем как в тот раз, когда он чуть не опоздал на аукцион в галерее Vieux Chateau («Старый замок»). В эту секунду Мартин подумал о Марго – о том, что уже завтра он простится с ней навсегда. И никогда больше не услышит её задорный и возбуждающий, ласковый и зовущий смех, и не будет споров по поводу его очередного неудавшегося шедевра. Воспоминания нахлынули с новой силой, когда Мартин, поднявшись по жалобно ноющей на особый, скрипучий, манер лестнице, открыл дверь своей комнаты. Сейчас она казалась ему ещё более заброшенной и одинокой, и он даже отчасти пожалел, что отдал на хранение Джонни портрет Марго. Юноша вспомнил про кулон и попытался найти его в карманах плаща.