Взгляд на звёзды (СИ)

Штаб-квартира корпорации «Terra Nova». Алкантара, штат Мараньян, Бразилия.

Корпус «А», 10 этаж. Административный сектор. Кабинет президента.

11 июля 2120 года. 09:50 по местному времени (12:50 по Гринвичу)

Рамон Эспозито практически всё время улыбался, но при этом не казался доброжелательным. Эта парадоксальная черта в его образе поначалу озадачила Мейер. Теперь она поняла, в чём дело — в хитрых глазах, которые смотрели не в глаза собеседнику, а куда-то в район переносицы или лба. Казалось, что он улыбался внутрь себя, от удовлетворения, что чувствует своё превосходство или знает нечто такое, чего не знают другие.

«Знаешь ты и впрямь многое» — подумала она про себя. Эспозито сделался мультимиллионером, работая на AISA. Его называли одним из доверенных лиц Саида ибн Мохаммеда аль Мактума, чьей давней страстью, как и у его отца, был космос, который рассматривался шейхами главным образом с точки зрения своего ресурсного потенциала. Мохаммед аль Мактум, которому недавно исполнилось 111 лет, был одним из первых, кто инвестировал в переработку лунного реголита с целью добычи гелия-3, который использовался в качестве топлива для термоядерных реакторов, а также в геологическую разведку Марса. И если последний проект так и не увенчался пока какими-либо успехами, то первый, по прошествии десятилетий, можно было назвать воистину стратегической инвестицией. По состоянию на 2120 год AISA контролировала более 35 % объёмов производства лунного гелия-3. Очищенный материал транспортировался на Землю, где он полностью обеспечивал потребность в топливе сети термоядерных электростанций, принадлежащих арабским государствам, а остатки — продавались на биржах по очень высоким ценам. Это был прибыльный бизнес, который стал ещё прибыльней после постройки лунного космического лифта, удешевившего доставку грузов в несколько раз. И этот бизнес ждало большое будущее по мере дальнейшего развития термоядерной энергетики. Саид аль Мактум стремился повторить успех отца. Под его руководством с середины 2110-ых AISA реализовывала амбициозный проект по началу промышленного освоения пояса астероидов, а также разрабатывала планы добычи гелия-3 из газовых гигантов Солнечной системы. Эспозито был одним из главных драйверов обоих этих проектов.

— Я бы хотела услышать от вас больше данных, чем сейчас слышу, после трёх недель работы, — заявила Мейер, смерив Рамона недовольным взглядом. — Или вы делитесь ими только с принцем Саидом?

— Даже если бы это было так, я не думаю, что это позволяло бы говорить о каком-либо конфликте интересов, доктор Мейер. Сеньор Гизу по собственной инициативе пригласил AISA к сотрудничеству, и называет принца Саида своим другом и партнёром, — невозмутимо парировал её выпад Эспозито со своей фальшивой улыбочкой и холодным взглядом.

— Оставим это. Я говорю сейчас о конкретных результатах. Вы — один из самых опытных астроминералогов на планете, Рамон. Я никогда не поверю, что на протяжении трёх недель кропотливых изысканий, основанных на чрезвычайно подробных данных, которые мы передали в ваше распоряжение, у вас не сложилась более-менее ясная картина.

— Если бы всё было так просто, доктор Мейер! — усмехнулся тот. — Если бы эта планета находилась от нас на таком расстоянии, как Марс или Венера — я бы без колебаний заявил, что необходимо немедленно строить столько космических кораблей, сколько мы можем, отправляться туда и захватывать столько ресурсов, сколько возможно, даже если бы для этого понадобились войска. Речь идёт о планете почти впятеро больше нашей, на которой, судя по всему, сотни миллионов лет существует органическая жизнь. Там есть все полезные ископаемые, которые у нас в дефиците или истощаются. Там обнаружены и редкоземельные элементы. Но… всё это меркнет перед огромным «но». До этой планеты — 113 триллионов километров.

— Всего 112,5 триллионов. И она к нам понемногу приближается.

— Да, слыхал об этом. Через 46 тысяч лет она будет от нас всего-то в 88 триллионах километров, прежде чем начать снова удаляться. Надеюсь, вы не предлагаете отложить наш разговор до этого времени, доктор Мейер?

— Астрофизики предпочитают измерять такие расстояния в световых годах. Звучит не так страшно.

— В чём бы мы ни измеряли это расстояние — космическому кораблю удалось преодолеть его всего один раз. Вероятнее всего — в результате чрезвычайно удачного стечения обстоятельств. Не умаляя гения доктора Купера, вашего, и других учёных, кто причастен к проекту «Пионер», но его успех в значительной степени был везением. Кроме того, полёт в одну сторону занял 31 год, а стоил этот проект 1,5 триллиона криптокредитов — лишь немногим дешевле, чем создание колонии на Марсе.

— К чему вы клоните, Рамон?